Раиса Аронова - Ночные ведьмы
— Следует посмотреть, — решили мы. Работник горисполкома Чупров Степан Иванович охотно взял на себя труд сопровождающего.
— Я ведь тоже бывший фронтовик, — сказал он по дороге. — Воевал под Сталинградом. Прошлый год был там на торжествах по случаю 20-летия разгрома фашистских войск на Волге.
— А мы в этом году побывали там. Везем в себе глубокие впечатления. Особенно от Мамаева кургана.
— Да… Курган — святое место для волгоградцев. В музее нас встретили, как почетных гостей. Экскурсовод Ядвига Францевна — приятная женщина, влюбленная в свою профессию, — провела нас «галопом по музею», как она сказала, потому что мы не располагали большим временем.
В одном из залов, где рассказывается о крае в период 1920–1941 гг. с удовольствием обратили внимание на портрет нашего нового знакомого — П. А. Железняковича, помещенного в числе активных работников Компартии и комсомола на Гродненщине.
Два зала посвящены теме «Край в период Великой Отечественной войны». Здесь мы задержались у портрета генерал-лейтенанта инженерных войск профессора Д. М. Карбышева. Он был контужен в первые дни войны в оборонительном бою именно здесь, в районе Гродно. Попал в плен. Три с половиной года провел в лагерях, но не смогли фашисты сломить его твердую волю, не склонили его к измене Родине. Разъяренные гордой непреклонностью, враги зверски замучили Карбышева в лагере Маутхаузен в феврале 1945 года.
— Как жаль… — шепчет Руфа. — Три с лишним года человек стоял против пыток, соблазнов, заманчивых обещаний, угроз, изощренной лжи. И только три месяца не дожил до Победы!..
А вот и уголок о нашем полку. Портреты командира полка Бершанской, комиссара Рачкевич, Ольги Сапфировой. Несколько фактов и цифр.
— Мы хотели бы расширить экспозицию о женском полку, но у нас нет пока материала. Очень просим помочь нам в этом деле. Посетители интересуются женщинами-летчицами.
— К сожалению, — говорим, — наши возможности весьма ограничены. К нам многие обращаются с подобной просьбой, а материала-то у нас нет. Только одни воспоминания остались.
— Хотя бы фотографии свои…
— Это обещаем.
Мы от души поблагодарили работников музея за оказанное нам внимание, за интересный рассказ экскурсовода. Честно говоря, до этой поездки я считала подобные музеи скучным местом, а на их экспонаты — порой ветхие, полуистлевшие — смотрела зачастую равнодушным взглядом. Это, наверно, потому что не всегда удавалось слушать пояснения. Но экспонаты, оказывается, молодеют и становятся интересными, когда к ним прикасается живое слово опытного экскурсовода.
— Какое впечатление вынесли вы из нашего музея? — спросила Ядвига Францевна.
— Самое основное это то, что единство Западной Белоруссии со всей Белоруссией, со всей советской землей имеет глубокие исторические корни, отвечаем мы с Руфой.
— Главное, всегда вместе боролись с врагами, начиная от татаро-монгольского ига и кончая последней войной с немецким фашизмом, подчеркивает Леша.
— Будем всегда вместе, — говорят сотрудники музея и крепко жмут руки на прощание.
Пока мы прощались, наш «телохранитель», Степан Иванович, успел переговорить с кем-то по телефону.
— Убедительно просят вас заехать на радио, — сообщил он, подойдя к машине.
Мы переглянулись и неопределенно пожали плечами:
— Время-то у нас…
— Это буквально на пять минут. Хотят сделать небольшую звукозапись.
Видя наше замешательство, добавил:
— Об Ольге Санфировой.
— Тогда везите, — соглашается Руфа.
Короткая, конкретная беседа с сотрудницей радио опять вернула нас к годам войны. Руфа рассказала о последнем боевом вылете Ольги, который закончился так трагически. Голос рассказчицы был спокойный, однако руки выдавали. Переплетенные пальцы нервно подрагивали. Но магнитофон не улавливал эти душевные импульсы. Да и есть ли такой аппарат, который мог бы записать в этот момент весь комплекс внутренних переживаний?
Я знаю, мысленно Руфа летит сейчас на горящем самолете. Команда летчицы: «Прыгай!» Свободное падение. Рывок за кольцо. Но парашют не раскрывается. В какую-то долю секунды Руфина успевает представить, как распластается сейчас на земле ее мертвое тело. Еще рывок — отчаянный, сильный. Над головой разворачивается огромный белый зонт. Руфа медленно опускается в темную неизвестность… А потом — все как в бреду. Лелю, прикрытую брезентом, утром увозят в полк. Едет и Руфа. Там Руфу заботливо укладывают в постель. Ночью она подумала: «А где же Леля?» Встала, пошла искать. В пустой комнате стоял гроб. Руфина подошла и среди цветов увидела лицо спящей Ольги… Очнулась уже в санчасти.
А магнитофон бесстрастно фиксирует ровный голос Руфы:
— Леля была отличной летчицей, хорошим командиром. Я любила ее за честность, смелость, сильную волю…
Мы приехали в ваш город, чтобы почтить память погибшей подруги.
— Вы знаете, что в Гродно есть улица имени Ольги Санфировой? — спрашивает собеседница.
— Да. Именно туда мы и отправимся сейчас… Тихая окраинная улица. Медленно проехали из конца в конец. У каждого дома на табличке с порядковым номером — имя нашей Ольги.
— Значит, у всех жителей этой улицы она записана в паспортах, оглядывая одноэтажные домики, говорит Руфа.
— А все ли они знают, кто такая Ольга Санфирова? — размышляю я.
Остановились у дома № 3. Хозяйка сама вышла к нам навстречу. В беседе с ней выяснилось, что она не только знает, кто была Ольга, но и присутствовала на похоронах.
— Много народу провожало ее…
Подошло еще несколько человек. Уловив, о чем идет разговор, подключились к беседе. Мы рассказали об Ольге, показали ее фотографию в книге.
— Теперь будем знать, какой была наша Ольга Санфирова, — сказал кто-то.
«Наша»… Значит, не только на табличках, не только в паспортах, но и в сердцах живет здесь ее имя!
Мы уезжали из города с тихой радостью за дальнейшую судьбу дорогого нам имени. Ольга Санфирова навечно прописана в Гродно.
…Степан Иванович вывел нас из города на дорогу, идущую к шоссе Москва — Брест. Мы сказали ему сердечное спасибо за подаренное нам время и внимание.
— Счастливого пути! — пожелал он. — И благополучного возвращения в Москву!
В 16.00 проезжаем Индуру. Задержались у перекрестка дорог. Куда поворачивать — вправо или влево? Спрашиваем у мужчин, которые тоже здесь остановились, поправляют огромный воз с сеном.
— Скажите, пожалуйста, на Волковыск по какой…
— Влево, — не дав нам договорить, отвечают дядьки.
— А вправо куда?
