Светлана Бондаренко - Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1985-1991
Еще раз повторяем. Все вышеизложенное — азы. Однако же, как известно, все новое есть только основательно забытое старое. Давайте вспоминать и восстанавливать. Только искоренение некомпетентности и келейности, привлечение к издательскому делу самого широкого круга широко (и по-разному) мыслящих профессионалов-литераторов, самая щедрая гласность хотя бы в пределах писательской общественности, — вот гарантия того, что вкусовщина и групповщина будут ликвидированы и на месте нынешнего болота в «Молодой гвардии» вновь выстроится сверкающее здание советской фантастики.
3 октября в газете «Крымский комсомолец» публикуется интервью с АНом, взятое Андреем Чертковым.
Из: АНС: «Будем драться!»<…>
— В настоящее время, как я заметил, начался какой-то новый этап, новый виток в вашем творчестве, связанный с такими более усложненными по форме, по замыслам, вещами, как «Волны гасят ветер» и «Хромая судьба». Не могли бы вы прокомментировать эти повести?
— Ну, это разные вещи. «Волны гасят ветер» — это заключительная повесть трилогии о Максиме Каммерере. Нас просто поразила однажды такая довольно тривиальная мысль, что научно-техническая революция, если она будет продолжаться такими темпами, как сейчас, не может не привести к биологической эволюции человека. Вот как, например, в радиоактивном пепле островов Бикини появляются новые разновидности растений и животных, как в серных источниках на дне кратеров Курильской гряды появляются анаэробные виды животных, так и здесь — сама среда начнет подталкивать эволюцию. Причем дело здесь не в том, что мы выступаем, так сказать, против дарвиновских идей, ламарковских идей, дело в том, что в человеческом организме, по-видимому, скрыта масса потенций, которые только и ждут повода, чтобы проявиться. А потом… потом нам пришла в голову вторая идея, которую мы нашли возможным сочетать с первой. То есть, какие бы ветры ни задували человечество, какие бы ураганы — поднятые этими ураганами волны эти же ветры и погасят. То есть, короче говоря, ежели все у нас будет благополучно в военном, экологическом и социальном смысле — нет таких ураганов, нет таких гроз, которые могли бы человечество сдвинуть хотя бы на шаг. Это очень стабильная система. Вот вам типичный пример применения фантастики к социальным проблемам… Ну, а «Хромая судьба»… Ну, как может, в конце концов, писатель не написать когда-нибудь о писателе?
— Аркадий Натанович, я знаю, что вы не любите вопросов о ваших планах на будущее. Тогда, быть может, расскажете о планах на настоящее? Что закончено, что будет публиковаться?
— Ничего не закончено. Правда, сейчас будет опубликован, по-видимому, в «Неве» в начале следующего года наш здоровенный, самый большой по объему роман, который называется «Град обреченный». Кусочек из него будет опубликован, по-видимому, в «Огоньке» в скором времени, еще два небольших кусочка — в «Знание — сила». Что еще? Журнал «Смена», видимо, с февраля месяца опубликует «Улитку на склоне». Полностью. Они недавно закончили публикацию «Сказки о Тройке», и теперь ее хочет еще раз опубликовать — вот недавно мне позвонили — один очень странный журнал; в первый раз слышу, — «Социалистический труд».
— В журнале «Знание — сила» печатается сейчас ваш сценарий по повести «За миллиард лет до конца света», который называется «День затмения». А в «Советском экране» промелькнуло сообщение, что фильм по этому сценарию будет снимать режиссер Александр Сокуров. Что вы можете об этом сказать? Ведь сценарий сильно отличается от повести.
— Ну, сейчас еще неизвестно, что будет в фильме, потому что Сокуров, если вы видели, что он сделал с Шоу в фильме «Скорбное бесчувствие», будет снимать фильм свой. Там от Стругацких ничего нет, кроме основы. Кроме повода.
Сейчас мы сделали — не знаю, как это примет Грамматиков — сценарий по «Жуку в муравейнике». Вернее, это первая прикидка, черновик. Мы не хотим пока отдавать его на студию. Сначала мы его с Грамматиковым обсудим, Грамматиков даст свои замечания… то есть выполнит как раз те требования, какие мы предъявляем к режиссеру. Свой талант вложит в сценарий. Тогда мы все послушно сделаем по его пожеланиям… «Пикник на обочине» взялся сейчас снимать режиссер Кара. Он недавно сделал очень неплохую картину «Завтра была война». Оказывается, у него уже давно лежит свой сценарий «Пикника на обочине», никакого отношения к Тарковскому не имеющий. И он попросил студию купить у нас право на экранизацию. Ради бога. И это будет фантастический фильм, а не притча, которую сделал Тарковский. Вряд ли он, конечно, затмит фильм Тарковского, но поскольку Кара режиссер очень добротный, то можно надеяться на интересный фильм.
— Что бы вы могли пожелать нашим читателям?
— Побольше читать. И не только фантастику. Но и фантастику тоже, ведь она обостряет ум, учит рассуждать совершенно по-другому, совершенно с других сторон. И смелее становишься. А это очень важно в жизни. Так что читайте больше. И будьте смелее.
В этом интервью АН не упомянул еще один фильм — «Трудно быть богом», договоренность о съемках которого на базе киностудии Довженко и на немецкие деньги уже была достигнута.
Алексей Герман, хотевший снимать ТББ еще в 60-х, весьма болезненно отнесся к совместному советско-германскому проекту.
Из: Петр Вайль — Алексей Герман. «Трудно быть богом», — сказал табачник с Табачной улицы<…>
А. Герман. Не вышло, а через много лет я вдруг выяснил, что в Киеве эту картину снимает Петер Фляйшман — европейский режиссер. Почему не я? Уже горбачевская весна, уже выпущен «Лапшин», выпущена «Проверка на дорогах», и у меня, по-моему, уже две Государственные премии — хлоп-хлоп. Рывком можно уйти — то ли кирпичом приложат, то ли госпремия. У меня две, у Светки третья — дождь, который может присниться только папе Михалкову. Я пишу Камшалову, нашему тогдашнему министру: как же это — меня не уважают, а какого-то немца уважают, ему разрешили, а мне запретили. Камшалов вызывает меня и говорит, что этот немец вообще нехороший и чтобы я ехал в Киев и принимал картину.
Я поехал в Киев и увидел декорацию… Рядом с ней то, что мы тут в Чехии построили и что ты видел, — ничто. Там был просто средний областной город — Усть-Илимск. Но чем больше хожу по нему, тем больше понимаю, что он построен бредово, потому что в нем ни ударить мечом, ни проехать на лошади, ни драку устроить. А от меня все скрываются, никто не хочет со мной работать, потому что от Фляйшмана пиво, подарки, а от меня — советские постановочные. В этот момент из декорации выходит маленький симпатичный человек и говорит: «Вы Алексей Герман?» — «Да». — «Я очень рад. Я хочу вас нанять». — «Так вас же, вроде, того». — «Ладно, бросьте вы, я продюсер этого фильма, они ничего не могут сделать, мои деньги, я вас с удовольствием найму, я здесь сойду с ума, удавлюсь, я не могу здесь работать. Видите, что они построили». Я говорю: «Пожалуйста, нанимайте меня, только давайте сценарий перепишем, потому что он глуповатый — не про то». Он говорит: «Тут — стоп, деньги от банков получены под этот сценарий». Я говорю: «Ну тогда ничего не выйдет».
