KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Грегори Дуглас - Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы.

Грегори Дуглас - Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы.

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Грегори Дуглас, "Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы." бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

В то время у Вагнера случился удар и он отошёл от дел, но Гитлер сохранял за ним место гаулейтера, приказав Гейслеру замещать его на этот период. Я по-прежнему не имел намерения связываться с этим делом, даже если всё так и было. Я не люблю вмешиваться в дела, которые не являются моей обязанностью и, кроме того, могут доставить мне неприятности.

Она всё продолжала об этом; о несправедливости и о том, как начальству всё сходит с рук.

С. Генри Менкен говорил, что не существуем правосудия, потому что люди хотят привилегий, а не равноправия перед законом.

М. Менкен немец или нет?

С. Но…

М. Мы можем продолжить теперь. Я пытался найти способ отделаться от неё, но без грубости, когда она упомянула, почти как мысль, пришедшую в голову слишком поздно, о том, что её племянник говорил ей. Она сказала ему, что знает мою жену и будет разговаривать со мной. Он, в свою очередь, сказал ей, что знает о деле «Белой Розы» и знает, кто в этом замешан.

Я от этого подпрыгнул, скажу я вам. Мы знали об этих опасных листовках, призывающих к измене, что рассылались по почте и распространялись в Мюнхене. Мы думали, что здесь замешаны студенты из университета, но там было так много студентов и так мало офицеров гестапо, что это было безнадёжной задачей. Листовки, которые были очень антигитлеровскими и антивоенными, по-прежнему появлялись, а университет был моей территорией. И тогда я стал менее безразличным и более профессиональным.

Я всегда ношу блокнот, как вы могли наблюдать, хотя сейчас он в папке из кожи страуса, а в те дни это были просто листочки бумаги в дешёвой картонной обложке. У меня было много вопросов к ней, я делал пометки. Это так её взволновало, что она неоднократно возвращалась к фактам, забыв о бедном племяннике.

Как она сказала, племянник знал людей, связанных с этим делом, но прокурор не захотел его слушать, ведь обвинение ему пришлось бы выдвинуть против родственников Вагнера, и он спешно провёл его сквозь судебные коридоры прямо в тюрьму. Я хорошо мог понять желание прокурора не связываться с одним из самых влиятельных, с большими связями партийных чиновников в его области.

Я подумал, что должен вникнуть во всё это лично, и записал все факты о листовках, которые она могла мне дать. Меня совсем не заботило старое оружие. Дело состояло в том, чтобы племянник дал мне информацию, которая у него могла быть о листовках и тех, кто их писал, а оружие и его наказание оставить в стороне. Вы знаете, как это бывает. Смутные обещания могли быть даны, а позже их можно забыть. Мы делаем это всё время, и, я уверен, вы также.

Она плакала, когда я провожал её. От радости. Она чувствовала, что я собираюсь открыть врата тюрьмы, словно ангел, освободивший св. Павла из темницы. Моя жена была счастлива переменам, и я смог играть на фортепьяно без помех.

Итак, это становилось официальным делом, по крайней мере на время. Никогда бы не подумал – домашние радости… это не продолжалось очень долго. Во всяком случае, это не то, о чём вам стоит переживать. Здесь должно быть замолвлено слово за монашеское существование, не так ли?

С. Вам непременно надо переходить на личности?

М. Удовольствие для меня, должен сказать. Так на чём мы остановились? Любящая тётушка села на поезд в Мюнхен, и в понедельник я заказал в срочном порядке материалы на племянника. Хотел бы я знать, что подумал прокурор в Мюнхене, когда от шефа гестапо поступил срочный приказ прислать дело этого молодого человека. Документы пришли к концу недели, и я взял их домой, чтобы не спеша прочитать на досуге. И что я обнаружил? Ничего о листовках. Складывалось впечатление, что кто-то изъял их из дела. Единственным упоминанием о связи с Вагнером была неопределённая ссылка на «некоторые возмутительные утверждения», сделанные заключённым. Так что мы имели лишь опосредованное подтверждение.

Племянник и в самом деле был хорошим студентом, верным, активным участником движения «Гитлерюгенд» и прежде имел незапятнанную репутацию и, я должен сказать, официально доказанную кражу. Не было ничего в его предыстории, что указало бы на то, почему он ворвался в резиденцию Виттельбахов и украл старинное огнестрельное оружие. Насколько я мог заметить, он не интересовался подобными вещами, хотя у него было очень немного денег и его мать жила на маленькую пенсию. У него вообще не было каких-либо пороков. Он не курил и не пил, у него не было постоянной девушки, не имел сексуальных пороков и, я отметил это с интересам, считался хорошим шахматистом. Местный шахматный клуб был единственной организацией, кроме обычной партийной группы, к которой он принадлежал.

Как преданный шахматист, я признаюсь в лёгкой симпатии к этому человеку, но мой решающий интерес был направлен на листовки. Взвесив все обстоятельства, я решил сам допросить его, для чего решил привезти его в Берлин. И когда последовало распоряжение сделать это, воцарилось оцепенение не только в офисе прокурора, но также и в гаулейтунге.

Я посадил его в один из специальных подвалов для особо важных политических заключённых, с которыми мы бы хотели сотрудничать. Надо сказать, это не обычный неприятный подвал. У него хороший туалет, окно и приличная кровать. Племянничек не мог покидать помещение, но смею заметить, что после шести месяцев в исправительной тюрьме это должно было казаться ему похожим на люкс в отеле «Кайзерхоф». Плюс приличная еда. На следующий день, когда я закончил с некоторыми делами, его привели ко мне в кабинет.

Он выглядел более худым, чем на фотографии, и его бритая голова не красила его, но в остальном он произвёл на меня хорошее впечатление: он не раболепствовал, он просто сел на стул перед моим столом и смотрел прямо на меня. Я ценю это в людях. Я начал говорить с ним в достаточно дружелюбной манере. Я думаю, вы знаете, насколько дружелюбным я могу быть иногда, не так ли?

С. О да, когда вы чего-то хотите или когда вы только что воткнули в меня нож.

М. Я действительно добрый и весёлый человек. Когда могу. И, дождавшись, пока я не закончу свою небольшую речь, он сказал, что знает, что меня не интересует его осуждение и что я хотел бы знать о листовках. Поэтому он сказал об этом своей тёте, надеясь, что она скажет мне.

Я сказал, что у него было хорошее путешествие, и хороший сон, и если он собирается разыгрывать меня, он почувствует, что не должен был этого делать. Он сказал, что сразу начнёт говорить о том, что я хочу услышать. Я оценил чёткость и ясность его изложения.

Короче, у него было два друга, с которыми он учился в школе. Один из них – родственник Вагнера, а второй – сын армейского полковника. Обыкновенная школьная дружба, но он был личностью, не похожей на других, и не имел много друзей. Год назад пришла полиция и забрала его по подозрению в краже.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*