Кэтрин Хепберн - Я. Истории из моей жизни
Я понимаю: прежде чем их удовлетворили рентгеновские снимки, они пять раз накладывали мне на правую лодыжку гипс, каждый раз новый. Доктор Пастернак, которому помогал доктор Баттерфилд. Доктор Биби. Доктор Стивенс делал анестезию.
Что это за запах? Фу-ты. Какой противный. Ах да, мои волосы. О Боже. Я очнулась с гипсом на правой ноге — ступня на крюке.
У Филлис — гипс на левой руке — от локтя до запястья; некое хитроумное приспособление на правом локте; подпорка на шее, поставленная до полного выздоровления — одна для лежания, другая, более жесткая, — для прогулок. Ей разрешалось гулять — да.
Так началась моя жизнь. Я едва могла двигать своей правой ногой — тоже гипс. Он был тяжелый — и, конечно, двигать этот тяжелый гипс приходилось искусственным правым бедром. Тут надо упомянуть о звонке доктора Нира. Доктор Нир, из нью-йоркской пресвитерианской клиники, который семью неделями раньше во второй раз прооперировал мне правое плечо! Да — вращающаяся мышца. (Первая операция была сделана в июне 1980 года. Мне пришлось прибегнуть к ней после съемок в картине «У Золотого озера».) Спустя четыре недели после той первой операции доктор Нир сказал мне, что ее результаты пойдут насмарку, если я начну работать раньше двенадцати, а то и пятнадцати недель. Ну, что я могла сделать? Вся группа меня ждала. Генри Фонда — Джейн — Марк Райделл, режиссер — Билли Уильямс, оператор. Декорации — жилые помещения… Им было нужно незамедлительно начинать. В противном случае предстоящая всеобщая забастовка работников кино остановила бы их и пришлось бы ждать до следующего года. Так что я дала свое согласие.
Ну и доктор оказался прав. Я повредила плечо — первый раз. Разумеется, я не собиралась отказываться от второй операции.
— Да, доктор Нир. Я понимаю. Согласна, сэр.
Никаких костылей — никаких грузов…
Как приспособиться: лодыжка в тяжелом гипсе не должна касаться пола. Поскольку правое бедро искусственное, нужно внимательно следить за тем, чтобы — не дай Бог — не произошло растяжения. Таким образом, весь вес тела приходился на левую ногу и ступню.
Например, чтобы попасть с кровати в коляску, надо спустить поврежденную ногу в гипсе. Медсестра поддерживает, чтобы она невзначай не коснулась пола. Я ставлю левую ступню на пол и — хоп! — подпрыгиваю на левой ноге, пытаясь усесться на коляску. Медсестра опускает подставку для ног, а потом ставит на нее и больную ногу. Мы отправляемся в туалет. Через дверь.
— Осторожно! Дверь узкая! Следите за руками — следите за локтями!
Ставлю коляску на тормоз. Приподнимаю больную ногу. Медсестра поддерживает ее, не давая ей коснуться пола. Опускаю вниз левую ступню. На кафельном полу можно повернуться, поджимая пальцы к пятке. Поджимаю — скольжение, пятка двинулась чуть вперед, опустилась, снова пальцы, снова пятка. Так мало-помалу подвигаюсь к кое-чему, сажусь… Потом встаю и таким же образом: пальцы под себя — пятка вперед — пятка на пол — и новый цикл — боком к коляске. Обратно в палату. Сижу в коляске до второго завтрака — потом до обеда. Потом снова в постель. Приподнимаю ступню над кроватью, чуть сползаю всем телом, чтобы лежала пониже голова. Сплю. А медсестры поочередно легонько массируют кончики пальцев, торчащих из гипса. Успокоение — сон, сон, сон.
Да, так вот… То есть такова моя история. А теперь вот Новый год. Все это было почти четыре недели назад. Мы не могли никого уговорить подежурить от трех до одиннадцати. Неудивительно — в преддверии новогодней ночи. Мы намеревались поехать домой к моей сестре Мэрион, живущей в западном Хартфорде, на первый день Нового года.
Я рано проснулась в то утро и мимо дежурной медсестры, которая заступила на смену в семь часов, проехала в коляске в ванную комнату. У меня были такие грязные волосы. Чистота идет рука об руку с благочестием. Но что поделаешь? Я подняла голову — над ванной висела какая-то штуковина, нечто вроде шланга с наконечником — пульверизатор.
— Гейл, что это за штуковина — вот тот шланг и пульверизатор?
— Это для мытья подкладных суден.
— А вот те краны — для холодной и горячей воды?
— Да — горячей и холодной.
— А можно мне помыть волосы?
— Где?
— Над ванной. Я могла бы наклониться над раковиной. Ты могла бы подержать шланг. Понимаешь, что я имею в виду? Левую ногу ставлю сбоку. Ясно? Голову держу над ванной. Сидеть буду в коляске — подгоню ее вплотную. Больную ногу поставлю в поддон душа, гипсом зацеплюсь за край, чтобы он не соскользнул. И голову над ванной. Давай, пошли. Возьми мое мыло. Ну, давай же, все получится.
И вот мы идем — действуем — правую ногу убираем. Правильно. Ты берешь шланг. Подай мне мыло. Так, хорошо. Отлично. Мочим волосы. Еще воды — лучше погорячей. Нормально — достаточно. А теперь мыло. Хорошо — хватит. Я намылю. О, так приятно. Отлично, отлично… А теперь, Гейл, — здесь — почеши. Лей воду. Хорошо, хорошо — а теперь полотенце. Выключи воду — больше не надо.
— Все, закончили. Обмотай голову полотенцем.
Это начало. Можете себе представить! Какой триумф! Да еще в утро Нового года! Какой знак — пусть мне улыбнется счастье в Новом году! Да, о чем может быть речь, — он будет счастливым, этот наступивший Новый год!
VI
Любовь
А теперь я расскажу о Спенсере.
Вы, наверное, думаете, что долго ждали этого. Ну, признайтесь. Я тоже буду откровенна. Мне было тридцать три.
Мне кажется, что теперь я точно знаю, что на самом деле означает фраза «Я люблю тебя». Она означает: я ставлю тебя, твои интересы и твой комфорт выше своих собственных интересов и комфорта, потому что люблю тебя.
Что это значит?
Я люблю тебя. Что это значит?
Думайте.
Мы употребляем это выражение всуе.
ЛЮБОВЬ никак не связана с тем, что вы ожидаете получить, а исключительно с тем, что вы надеетесь дать, то есть — сполна.
Взамен вы можете получить что угодно. Но это никак не связано с тем, что вы даете. Вы даете, потому что любите и не можете не давать. Если судьба вам улыбнется, можете рассчитывать на ответную любовь. Это жутко приятно, но такой исход не обязателен.
В реальной жизни это требует полной самоотдачи. И это включает в себя все — и ваше доброе, и ваше дурное. Я знаю, что без дурного тут не обойтись.
Я любила Спенсера Трейси. Он, его интересы и его запросы были для меня превыше всего на свете.
Такое отношение мне давалось нелегко, потому что я была самой настоящей эгоисткой.
Ни с чем не сравнимо то чувство, которое я питала к С.Т. Для него я была готова сделать все, что угодно. Мои чувства — как описать их? — дверь между нами всегда оставалась открытой: не существовало никаких оговорок, никаких потаенностей.
![Лора Инглз Уайлдер - На берегу Тенистого Ручья [На Тенистом ручье]](/uploads/posts/books/210184/210184.jpg)
