Ричард Колье - Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини
В 6.30 вечера 8 сентября он был напуган радиосообщением Эйзенхауэра из Алжира, что перемирие вступило в силу. В соответствии с договоренностью оставалось шесть часов до начала высадки войск союзников численностью 169 000 человек в районе Салерно, в шестидесяти пяти километрах южнее Неаполя. Эйзенхауэр подал сигнал, напоминавший, что Бадолио, в свою очередь, должен был выйти в эфир. И хотя он дрожащим голосом произнес что-то не совсем членораздельное, ему было ясно: расчет его на 12 сентября не оправдался. Перед отдачей приказа армии на вступление в боевые действия ему было точно известно о предстоящей высадке пятнадцати дивизий союзников на участке от Легхорна до Анконы. Для Бадолио и короля оставался единственный выход: бежать, предоставив Рим его судьбе.
Начиналась жалкая глава в истории Италии. Рано утром в 5.10 9 сентября от дворца Видони, где размещалось военное министерство, отъехал кортеж из семи автомашин. В передней, с синим флажком и с пятью золотыми звездами на капоте — символом савойского дома, ехали король, одетый в длинный военный плащ, доходивший ему до пят, с простым фибровым кейсом в руках, королева Елена и два адъютанта. За ними следовали машины с Бадолио, герцогом Акваронским и группой генералов и офицеров. Был среди них и кронпринц Умберто, уверенный, что его жена принцесса Мария-Джозе уехала с детьми в Швейцарию, и постоянно повторявший: «Какое позорное бегство».
Конечно, Умберто, как солдат, подчинялся приказу короля, но его и других шокировал неприкрытый ужас Бадолио. Не успели они тронуться, как автомашина Бадолио сломалась, и он пересел к Умберто. Маршал буквально дрожал от утреннего холода. Умберто снял с себя генеральскую шинель и передал Бадолио. Как потом вспоминал Умберто, маршал поднял воротник, чтобы не было видно знаков различия.
— Немцы поснимают со всех нас головы, — произнес он несколько раз, проводя пальцем поперек горла.
Хотя Бадолио и не знал об этом, риск был минимальным. В хаосе, последовавшем за объявлением перемирия и высадкой войск союзников, немецкие патрули даже не обратили на них внимание, а фельдмаршал Кессельринг предусмотрительно не отдал распоряжений о их задержании. Однако и король и генералы нервничали весь день, будучи убежденными, что немцы следуют за ними по пятам. В Креччио, в трехстах километрах от Рима, Умберто решил сделать остановку, рассчитывая на убежище в замке старых друзей — герцога и герцогини Бовио, Проехав тридцать километров, в Пескаре в машину короля пересел герцог Акваронский, указывая дорогу.
В ближайшем аэропорту находилось до сотни самолетов, но ни один из них не был готов к вылету. Адмирал Рафаэле де Коуртен, командующий флотом, доложил, что в шестидесяти километрах от Пескары под Ортоной на якоре стоит корвет «Байонетта», на который король решил погрузиться ночью. Пока же королевское семейство остановилось в замке Бовио, где за обедом и ужином было съедено двадцать восемь цыплят.
Маршал Бадолио с ними не поехал, оставшись в баре аэропорта, где сидел, куря сигарету за сигаретой и выпив множество чашек кофе. В восемь вечера де Коуртен, оставшийся для поддержания радиосвязи с корветом, доложил ему, что «Байонетта» готова к отплытию. Это был шанс, которого маршал ожидал. В полночь — в назначенное время встречи под Ортоной — Бадолио уже три часа находился на корвете.
В порту царил полнейший хаос. Более семидесяти автомашин были припаркованы у пирса. Около 250 человек — офицеры, водители, ординарцы, из которых вообще не более четверти могли рассчитывать сесть на корвет, — толпились в темноте, освобождаясь от формы и лишнего груза. Для переправы на корабль были поданы два четырехтонных катера, сквозь перестук моторов которых слышались голоса:
— Давай, пошли, да поскорей, и не навлекайте на нас бесчестие.
Не получив никаких известий от Бадолио, король к 12.40 ночи потерял терпение и приказал добираться до корвета на рыбачьем катере «Литторио», водоизмещением всего шесть тонн.
Всю ночь «Байонетта» шла курсом на юг. Король и королева спали на палубе в креслах. Крейсер «Сципионе» составил им эскорт. Корабельное радио принесло известие, что немцы ввели в действие операцию «Аларик», и от Рима до Милана итальянские войсковые подразделения одно за другим капитулировали.
— Это все выдумки, которым я не верю, — заявил Бадолио, вновь обретя хорошее настроение.
В 4 часа утра 10 сентября «Байонетта» подошла к Бриндизи, в пятистах километрах южнее Ортоны. Де Коуртен связался с начальником порта адмиралом Рубартелли и договорился о принятии корвета, умолчав о пятидесяти семи весьма важных пассажирах.
Когда адмирал Рубартелли взобрался на борт корабля, он был изумлен, увидя перед собой короля Италии. Виктор-Эмманиул, вместо приветствия, спросил его:
— Есть ли немцы в Бриндизи? А англичане?
— Ни тех, ни других нет, ваше величество.
— Очень хорошо, тогда пошли, — промолвил король.
Герберт Капплер был очень расстроен. Операция «Аларик» стала свершившимся фактом, итальянские войска в основном разоружены, король и его министры сбежали, большинство членов большого совета находились в бегах. Капплера осенила отличная, как он думал, идея: ведь Гитлер не станет восстанавливать Муссолини у власти. В 3 часа утра 11 сентября, проезжая по пустынным римским улицам на своем «фольксвагене», он был почти уверен, что знает, где скрывался дуче. Но этого «почти» было явно мало для генерала Курта Штудента.
Рядом с Капплером в машине сидел Карл Радль — Скорцени номер два. Он, как бы догадавшись, о чем думает Капплер, сказал:
— Штудент не рискнет начать акцию, пока мы не будем уверены.
Молча они оба обдумывали имеющиеся у них сведения. По сути дела, сам Штудент дал им последнее связующее звено — толчок к размышлениям после неудачной попытки Скорцени на Маддалене. Чтобы разобраться, куда же вылетел этот таинственный гидросамолет с красными крестами, он навестил эскадрилью морских самолетов «Ю-52», дислоцирующуюся на озере Брацциано в шестидесяти пяти километрах севернее Рима. За чашкой кофе командир эскадрильи рассказал, что еще до полудня 27 августа спасательный итальянский самолет приводнился в одном из заливов озера. Из него вылез Муссолини, тут же севший в санитарную автомашину, которая направилась в сторону Рима.
В который раз дуче, подобно героям детективов, исчез в клубах дорожной пыли.
И тут Капплеру повезло. Будучи страстным фотолюбителем, он ранним утром часто выезжал на старую Аппиеву дорогу, чтобы пополнить свою коллекцию слайдов и заодно встретиться с информатором из министерства внутренних дел. 1 сентября тот передал ему копию радиограммы, в которой говорилось: «Меры безопасности в Гран-Сассо приняты».
