Александра Юрьева - Из Харькова в Европу с мужем-предателем
Во время одного из приездов Фермиана в Ниццу у него в гостях я познакомилась с претендентом на испанский престол — Доном Хайме Бурбоном. Ему было около пятидесяти, он был очень воспитанный и спокойный и рассказывал о своем роде Бурбонов и теперешнем испанском монархе Альфонсе XIII, который не имел права находиться на престоле.
Когда я уезжала второй раз с Кислингом из России, знакомая дала мне адрес своей кузины Маруси, которая жила в Ницце, и попросила передать ей письмо. Однажды я отправилась к ней в гости. Она была замужем за французом и жила в холодном буржуазном окружении. В их доме были закрыты жалюзи, чтобы солнце не проникало в комнаты и не портило мебель и текстиль. У Маруси был сын лет пяти. Вопреки привычкам своего мужа, Маруся иногда открывала окна. Она была очень веселая и милая. Прочитав письмо, Маруся загрустила, так как из него узнала, что ее сестры живут очень бедно, а она ничем не может им помочь — в те времена нельзя было отправлять посылки в СССР. Мы с Марусей очень сблизились. Ее муж был, кажется, коммивояжером и часто находился в разъездах. Когда он приезжал, начинались проблемы, поскольку он приставал ко мне. Но Маруся просила меня не обращать на это внимания и говорила, что он так вел себя со всеми ее подругами. Однако мне было неприятно, и мы старались видеться в его отсутствие. У Маруси была старшая сестра, княгиня Вера Волконская, которая была разведена со своим мужем. Она была больна туберкулезом. Вера привлекала мужчин и имела массу поклонников. Двое из них, испанец и русский, предлагали ей выйти замуж. Она говорила, что не может определиться, а в это время умело использовала их.
Иногда я ездила в Париж на свои скромные средства. Я жила с компанией молодых знакомых на Монпарнасе и ходила в кафе, описанные такими знаменитостями, как Хемингуэй: «Ротонда», «Дё Маго» и другие. Я также общалась с членами балетных трупп. В Париже я редко могла пробыть дольше двух недель из-за стесненности в средствах и вынуждена была возвращаться в Ниццу.
Однажды в поезде до Леона в вагоне-ресторане я познакомилась с известным художником-маринистом. Сейчас я не могу вспомнить его фамилию. Когда поезд сделал длительную остановку в Лионе, мы отправились смотреть город. Он показал мне какой-то знаменитый памятник и пригласил меня в кафе. Позже мы встречались с ним в Ницце.
Я дружила с Женей Миклушевской. Женя была замужем за производителем шоколада «Маниер». Ее брат, белый офицер, пытался за мной ухаживать и присылал глупые телеграммы в Ниццу, например такие: «В 12 часов 5 минут приезжаю на Trava Bleu». Я была знакома с Лифарем. Он был молодой и очень красивый мужчина. Хорошо знала балерину Ольгу Хохлову, жену Пикассо. Меня всегда хорошо принимали в компаниях, все восхищались моим умением вести себя и поддерживать разговор.
Заметки Кирстен Сивер
До конца своей жизни Александра очень спокойно относилась к деньгам, однако ей было тяжело в том материальном положении, в которое она попала после разлуки с Квислингом. Те деньги, что Квислинг дал ей в Осло, закончились, а он не сдержал своего обещания о регулярных денежных переводах. За вторую половину 1924 года он не прислал ей ни копейки, а в 1925 году она получила всего 3 перевода от мужа. 24 июня 1926 года Квислинг прислал Александре 50 долларов. Согласно записям Квислинга, в это время он посылал деньги Марии Пасешниковой в разных валютах: 200 долларов, 3905 норвежских крон и 195 фунтов стерлингов. Кроме того, четыре раза по 100 рублей передавал матери Марии, когда ездил в Россию.
Александра же имела только крышу над головой благодаря тете. К счастью, хотя тетя Женя не была богатой, у нее были состоятельные и влиятельные друзья, которые хотели помочь Александре найти работу, учитывая ее способности и французское законодательство относительно ограничений на оплачиваемую работу. Для Александры это означало возможность карьеры балерины.
Вскоре после ее приезда в Ниццу (осенью 1924 года) балерины, которые часто бывали у тети Жени, взяли Александру с собой в Париж, чтобы познакомить ее с Нижинским. Через некоторое время в Париже ее представили Дягилеву, который узнал, кто были ее русские преподаватели и где она танцевала. Увидев, как она танцует, он направил ее в Милан для экспресс-обучения под руководством знаменитого Энрико Чеккетти. Она жила в доме Чеккетти и занималась в его студии по пять-шесть часов ежедневно, пока он не сказал: «Ты готова. Возвращайся в Париж!».
На банкете по поводу возвращения Александры в Париж, устроенном ее друзьями, один из гостей сделал ей комплимент, сказав: «Все женщины будут твоими врагами. Будь осторожна во всем, что говоришь. Не доверяй никому и не критикуй никого». Осторожность и сдержанность и до этого были свойственны Александре после тех политических и личных предательств, которые она пережила, но совет друга все же оставил свой след. Меньше всего тогда она хотела внимания мужчин, если оно могло повлечь за собой ревность женщин и создать дополнительные трудности в ее и без того нелегкой жизненной ситуации. Она выбирала друзей с осторожностью и была благодарна судьбе за дружбу с такими людьми, как граф Фермиан и его окружение.
Дягилев пригласил ее в свою труппу, и Александра много занималась в его студии и выступала на сцене: танцевала в постановке под «Норвежский танец» Грига, а также в других постановках.
Зная мнение Квислинга о карьере на сцене, она пользовалась сценическим именем, но опасалась, что он все-таки узнает об этом из французских газет, которые публиковали рецензии. Когда она с гордостью написала Квислингу, что знаменитый танцовщик Волынин, партнер Анны Павловой, предложил Александре быть его партнершей, Квислинг прислал гневное письмо, запрещая ей это. Уже после Второй мировой войны Александра узнала, что в то время Квислинг и Мария представлялись всем мужем и женой. Поэтому вполне возможно, что дело было не в консервативных взглядах Квислинга относительно профессии балерины. Скорее всего он боялся разглашения в прессе информации о браке с Александрой.
Гораздо позже она узнала из записной книжки Квислинга за 1925 год, что с 30 октября по 7 ноября того года он находился в Париже, но ничего ей об этом не сообщил. Он также не воспользовался возможностью повидать Александру в 1926 году, хотя в его записной книжке было написано, что 16 марта он ехал на неделю в Париж. С 12 по 26 мая он вновь был в Париже после поездки в Москву, опять же не связавшись с Александрой[140]. Александра во время своего пребывания во Франции никогда не знала, где находится Квислинг. Он просил писать ему заказные письма на адрес дипломатической миссии в Хельсинки.
