Владимир Ковтонюк - Разъезд Тюра-Там
Позже, он несколько раз чуть не утонул, но все же научился покорять эту реку даже в тех местах, где сделать это, казалось бы, невозможно.
Так, наверное, казалось и работникам большого сада на противоположном на берегу Кубани, чуть ниже по течению от того места, где впадает река Теберда. Сад обнесли со всех сторон живой изгородью из кустов с острыми, в палец размером, шипами. Но со стороны Кубани он был открыт.
А в том саду росли самые вкусные на свете огурцы и помидоры, черешня, яблоки и груши. И хотя этого добра было полно в каждом дворе, рискованный, но успешный набег на сад-огород считался особой доблестью. Авторитет участников набега среди шкетов такого же возраста поднимался на небывалую высоту и находился там, пока не были выплюнуты последние косточки.
В майках, обвязанных снизу прочным шпагатом, они входили в реку Теберду, и она выносила их сразу на середину Кубани. Делая изо всех сил гребки поперек течения (продольное перемещение обеспечивала сама река), они высаживались на вожделенный берег. Но из сада обратного хода через Кубань не было — берег на той стороне, увенчанный аэродромом, обрывался в воду отвесной кручей, тянувшейся вниз по течению на несколько километров. Вернуться же в исходную точку этого маленького путешествия можно было, лишь просочившись из сада через узкую лазейку в колючей ограде, перебравшись через ручей и пройдя метров двести вверх по течению Кубани.
Едва они расселись по деревьям и стали набивать пазухи отборными грушами, как внизу появились сторожа с ружьями.
Прямо под Юркиным деревом остановился щупленький дедок в соломенной шляпе с такими большими полями, что она полностью перекрывала своего хозяина. С высоты Юркиного положения можно было определить, куда смотрит дед, только по стволу ружья, выступавшего за пределы шляпы, будто указка.
Затаившийся Юрка лишь на мгновенье открывал глаза, поглядывая на сторожа, и тут же закрывал их, боясь привлечь внимание деда энергетикой своего взгляда.
И когда указка повернулась в противоположную от Юрки сторону, он свалился с дерева и метнулся к лазейке. Дед, позади которого рухнул какой-то увесистый предмет, от неожиданности выстрелил, чем только добавил Юрке прыти. С мыслью о том, что дедок с таким треском напорол в штаны, что он, Юрка, принял это за выстрел, он достиг темневшей в кустарнике потаенной дыры и едва успел нагнуться, чтобы нырнуть в нее, как получил в одну из ягодиц порцию соли, выпущенной вдогонку вторым выстрелом.
Но зато он смог угостить грушами, добытыми, можно сказать, с риском для жизни, свою одноклассницу Ляльку, случайно встреченную им после того, как растаяла соль в кубанской воде, в которой он просидел на корточках битый час, оглаживая рану для ускорения процесса.
Теперь, оканчивая школу, Юрка любил в одиночку готовиться к экзаменам на берегу Кубани, с которой так много было связано. Можно было, позанимавшись, поплавать, взбодриться, и, буквально играючи, подготовиться к очередному экзамену. Но когда черед дошел до алгебры, к нему неожиданно подошла ставшая красавицей Лялька и попросила:
— Юр, а Юр, помоги мне подготовиться к математике.
На самом деле Ляльку звали совсем иначе, но это дела не меняло — все равно по математике она звезд с неба не хватала.
А Лялькой ее прозвали в тот момент, когда ее за ручку ввели родители в первый класс и она, похожая на красивую фарфоровую куклу, смотрела на ребят испуганными небесными глазами.
Юрка вот уже несколько лет чувствовал нечто похожее на тревогу, когда Лялька оказывалась рядом.
Чтобы хоть чем-нибудь обратить на себя ее внимание, он стал с седьмого класса заниматься гимнастикой на снарядах.
Ребята, заполнявшие на переменах школьный двор, улюлюкали над его неповоротливостью, наблюдая, как он сучит ногами, пытаясь подтянуться на турнике:
— Гля, Хрустик болтается, как мешок с …ном!
Но Юрка проявил завидное упорство. И теперь запросто крутил целые каскады фигур. Но Лялька все равно не выделяла его толпы одноклассников. Даже после похода, во время которого все стали считать его самым смелым.
Это было так необычно — впервые всем классом подняться на одну из гор, окружавших город. У них тогда был замечательный классный руководитель Николай Васильевич Амосов. Он и обратил внимание учеников на то, что герои Лермонтова жили рядом с этими местами. Бэла, Казбич, Печорин, Мартынов… Такие страсти!
И Юрка решил добраться до пещеры, что была в отвесной скале, рядом с которой устроился на отдых класс. Скала была похожа на слоеный пирог. Вокруг торчали гранитные пики или темнели гранитные скалы. У этой же горизонтальные каменные плиты чередовались с прослойками песка и гальки. Вымытые дождями и выдутые ветрами тысячелетий, в местах этих прослоек образовались карнизы, по одному из которых можно было доползти до пещеры.
Но когда Юрка был почти у цели, высота карниза так уменьшилась, что ползти по нему стало невозможно. Чтобы достичь пещеры, Юрка должен был, держась за верхнюю плиту, выбраться из карниза так, чтобы встать на него пальцами ног.
Спиной к пропасти, ощупывая на поверхности скалы каждую трещину, в кровь срывая ногти, ему все же удалось сделать это. Уже уверенно стоя на карнизе, он взглянул, куда поставить правую ногу для следующего шага, и тут Юрка, как-то неожиданно для самого себя, увидел под собой скалу, уходящую почти отвесно вниз. А там, далеко внизу, — узкую ленту каменистой дороги и речку Теберду с белыми завитками бурунов.
Вот тут-то он испугался по-настоящему. Желание выбраться, каких бы это сил ни стоило, постепенно уступало возможности легонько оттолкнуться пальцами рук.
Борясь с самим собой, он взглянул вверх. Появляясь из-за скалы, по небу плыли кучевые облака, отчего Юрке казалось, будто скала падает вместе с ним в бездну Но тут его глаза увидели небольшую серую ящерицу, прилепившуюся к скале и гревшуюся в лучах весеннего солнца. Ящерица с полным безразличием наблюдала за происходящим, и это вдруг успокоило его, и он непередаваемым усилием воли заставил себя выбраться, заплатив за это на всю жизнь боязнью высоты.
Понятно, что потерявший надежу Юрка от Лялькиного предложения слегка опешил:
— А знаешь, где я учу? На Кубани, вон там, — и указал на свое место выше по течению.
— Ну и что? Мне бы только математику свалить, а дальше я сама.
Они взяли билеты, учебники и пошли. Лялька впереди легко и свободно, даже с некоторым вызовом, а он — отстав на несколько метров, показывая всем своим видом, что идет исключительно по принуждению.
Каждый билет они учили намного дольше, чем это понадобилось бы Юрке одному.
