Роджер Мэнвелл - Знаменосец «Черного ордена». Биография рейхсфюрера СС Гиммлера. 1939-1945
Узнав об этом плане, Гитлер пришел в бешенство, которое, по утверждению Шелленберга, намеренно подогревал Кальтенбруннер. В результате «Гитлер тотчас издал два приказа: немец, помогающий бежать еврейскому, британскому или американскому заключенному, будет немедленно казнен».
Вызвав Гиммлера, Гитлер в таких выражениях высказал ему свое негодование, что Гиммлер долго не мог прийти в себя и, по словам Курта Бехера, доверенного лица рейхсфюрера СС на переговорах о выкупе евреев, издал собственный приказ, согласно которому «ни один узник концлагеря в южной части Германии не должен попасть в руки врага живым»9.
Осенью 1944 года, накануне сдачи Венгрии советским войскам, была возобновлена программа депортации евреев. Гиммлер назначил Хёсса, занимавшего в то время должность инспектора всех концентрационных лагерей, одним из кураторов этого процесса, вменив ему в обязанность надзор за соблюдением «разумной гуманности». В результате, когда в декабре пал Будапешт, значительная часть еврейского населения все еще оставалась в городе и не пострадала10. Кроме этого, Гиммлер позволил Международному Красному Кресту провести инспекцию Аушвица, имевшую, правда, весьма поверхностный характер. Есть сведения, что в октябре и ноябре 1944 года он пытался остановить массовые убийства или по крайней мере переложить ответственность за них на плечи своих подчиненных. По свидетельству Бехера, Гиммлер начал с того, что «между серединой сентября и серединой октября» отдал Полю и Кальтенбруннеру следующий приказ: «Настоящим приказом, вступающим в силу немедленно, ликвидация евреев запрещается. Приказываю также оказывать медицинскую помощь слабым и больным. Ответственность за невыполнение данного распоряжения вашими подчиненными возлагается на вас лично»11. Двадцать шестого ноября Гиммлер издал еще один приказ, который также известен из записок Бехера: «…Снести крематории в Аушвице; евреям, работающим в рейхе, выдавать такие же порции пищи, что и восточным работникам; при отсутствии специальных больниц для евреев лечить их вместе с арийскими пациентами».
Советская Армия дошла до Аушвица и прилегающих к нему лагерей только в конце января 1945 года. К этому моменту эвакуация заключенных на запад, начавшаяся в сентябре прошлого года, была почти полностью завершена; советские войска застали в лагере лишь около 3 тысяч совершенно больных людей. Зато в лагерях на территории Германии, которых в начале 1945 года насчитывалось больше сотни, в нечеловеческих условиях содержалось 500 тысяч арийцев и 200 тысяч евреев, чья судьба все еще оставалась нерешенной. Гиммлер, по свидетельству Райтлингера, собирался использовать их для торга с союзниками, а Гитлер с Кальтенбруннером считали, что они должны быть уничтожены.
Гиммлер, как мы уже не раз отмечали, всегда скрывал слабость и нерешительность характера под маской силы. И не последнюю роль играли для него должность и мундир командующего армией, с помощью которых Гиммлер пытался внушить себе, что он – решительный человек действия. Когда-то рейхсфюрер заставлял свое хилое тело выполнять сложные спортивные нормативы; теперь он пытался стать боевым генералом нечеловеческим усилием воли.
Увы, ни умом, ни телом Гиммлер не подходил для этой задачи. Но он слепо верил в себя, а все сомнения, время от времени зарождавшиеся в тайных уголках сознания, неизменно подавлялись его советниками. Если Керстен поддерживал в нем человечность, то Шелленберг убеждал, что он – прекрасный дипломат, а Скорцени, гений диверсионной тактики, помогал почувствовать себя великим военачальником. Вряд ли Гиммлер был до такой степени падок на лесть; скорее он инстинктивно стремился компенсировать таким образом любые неудачи или неприятности – такие, например, как смерть или психическое расстройство Гитлера, интриги генералов, развал германской армии, сутяжничество Геббельса и Геринга и многое другое. Находясь в центре паутины нацистских интриг, он старался учесть все мелочи, поэтому не было ничего удивительного в том, что у него постоянно болела голова и сводило судорогой желудок. Вот уж поистине есть что-то противоестественное в том, что человек, наводивший ужас на всю Германию, оказался жертвой собственных страхов и сомнений!
В те дни Гиммлеру было просто необходимо заняться каким-то новым делом, чтобы снять напряжение и вернуть уверенность в себе. Как известно, в июле, во время попытки государственного переворота, Гитлер доверил ему командование Резервной армией, состоявшей главным образом из пожилых, но продолжающих носить форму офицеров, раненых, но не комиссованных солдат, и стажеров-новобранцев, еще не принимавших участия в реальных сражениях. Но для Гиммлера командование войсками, расквартированными по всей территории Германии, было хорошим началом, а отнюдь не концом. Конечно, чтобы укрепить свою власть и потешить самолюбие, ему требовалось нечто большее, и Гиммлер решил направлять подчиненных ему людей в войска для усиления национал-социалистской пропаганды, для чего ему пришлось провести приказ об увеличении числа специальных офицеров-политработников. Кроме этого, он выступил инициатором создания двух новых военизированных соединений, которые были названы «Фольксгренадир» и «Фолькс– артиллери».
Представители нацистской партии в войсках, среди которых особенно выделился лейтенант Хаген, известивший Геббельса о заговоре на Бендлерштрассе, фактически являлись политработниками или комиссарами, занимавшимися политической подготовкой солдат. Через несколько дней после покушения на фюрера Гиммлер обратился к группе политкомиссаров, призвав их принять самые суровые меры против предателей и дезертиров: «Я наделяю вас властью арестовывать любого, кто повернется к нам спиной… Поручите это задание самому лучшему, самому энергичному и самому жестокому офицеру дивизии. Они быстро разделаются с этой мразью. Они поставят к стенке всех недовольных»12. А 10 сентября Гиммлер издал приказ о том, что семьи предателей также должны быть расстреляны:
«Некоторые неблагонадежные элементы, похоже, думают, что война для них кончится, как только они перейдут на сторону врага. Так вот, пусть не надеются. Каждого дезертира ждет справедливое наказание. Более того, его позорное поведение повлечет за собой самые суровые последствия для его семьи. После расследования всех обстоятельств его семья будет расстреляна»13.
В августе 1944 года Гиммлер наконец-то получил контроль над проектом «Оружие возмездия»14, как называлась работа по созданию ракет «Фау-1» и «Фау-2». По свидетельству генерала Дорнбергера, руководителя исследовательского центра в Пенемюнде, еще в сентябре 1943 года Гиммлер назначил бригадефюрера СС доктора Каммлера, руководившего строительством различных объектов для СС, ответственным за возведение зданий, необходимых для разработки «оружия возмездия». В действительности же Каммлер исполнял обязанности осведомителя, регулярно докладывавшего Гиммлеру о положении дел. Конечной целью этого внешне обаятельного и энергичного, но лишенного каких-либо принципов человека было сменить Дорнбергера на посту руководителя проекта, и свои надежды он связывал именно с Гиммлером. Так в конце концов и произошло. Формально Дорнбергер находился в подчинении Фромма, поэтому, когда после покушения на Гитлера место командующего Резервной армией занял Гиммлер, проект официально оказался в его ведении. Четвертого августа Гиммлер назначил Каммлера своим специальным уполномоченным, отвечающим за всю программу, однако, несмотря на это, разработке секретного оружия продолжали серьезно мешать непрекращающиеся интриги, которых и раньше плелось вокруг проекта великое множество.
