Владимир Сысоев - Анна Керн: Жизнь во имя любви
В Москве Марковых–Виноградских навещали родственники из Тверской губернии: двоюродная сестра Анны Петровны Анна Павловна Ржевская (урождённая Понафидина), её брат Николай Павлович Понафидин с женой Серафимой Николаевной (в девичестве Юргеневой), жена Павла Александровича Бакунина Наталья Семёновна (Корсакова). Все они обещали устроить Марковых–Виноградских на лето 1878 года у себя в имениях: или в Курово–Покровском у Пона–фидиных, или в Прямухине у Бакуниных.
Их сын Александр получил место журналиста в конторе движения Брестской дороги с жалованьем 30 рублей в месяц.
11 февраля 1878 года семейство отметило очередной день рождения Анны Петровны. «Именины голубки нашей милой, – записал в дневнике её супруг, – начались пирогами с осетриной и гостями со шлейфами и без оных, а закончились в Сашином номере водкой и стукалкой{92}».
6 апреля Н. Н. Тютчев прислал Александру Васильевичу денежное пособие, а через две недели Марковы–Виноград–ские отправились в Тверскую губернию. С 19 апреля 1878 года они поселились в Торжке на съёмной квартире, которую организовала для них Н. С. Бакунина. За 33 рубля в месяц они получили пять комнат и переднюю, дрова, воду, молоко, прислугу и обед в два или три блюда. Их навещали Т. С. Львова и М. С. Оленина, Н. С. Бакунина, Д. Д. Романов{93}, Е. П. Безобразова. Сами Марковы–Виноградские также нанесли несколько визитов: 2 мая – к Львовым в Митино и Прутню, через неделю – в Выставку (Ново–Спасское) к Николаю Петровичу Оленину и его жене Вере Аполлонов–не (урождённой Уваровой).
Но Марковы–Виноградские жильём и особенно питанием были недовольны: «Кормят хозяева плохо, не умеючи… Чай отзывается селёдками, кофе отдаёт кожами…» Пришлось Евгении Андреевне Львовой, вдове троюродного брата Анны Петровны Ивана Сергеевича, подыскивать для них новую квартиру – в доме протоиерея Платона Родионовича (Иеродионовича) Бравчинского на Дворцовой улице (ныне улица С. Разина). Бравчинские на протяжении длительного времени являлись духовниками семьи Пожарских – владельцев знаменитой гостиницы, воспетой Пушкиным в его «Подорожной» и нескольких письмах и славящейся прозванными в честь её хозяев котлетами. Так судьба на закате жизненного пути ещё раз вывела Анну Петровну на пушкинский след. 15 мая Марковы–Виноградские переезжают «в чистые комнаты чистой семьи почтенного протоиерея», расположенные напротив женского монастыря, игуменья которого Мартирия «удостоила их знакомством и ласками». За квартиру с дровами платили 11 рублей; за обед, которого хватало и для горничной Маши Лушаковой, – 24 рубля. Рядом находился городской бульвар, по которому всегда было приятно прогуляться.
На новой квартире их посетили П. А. Бакунин, Т. С. Львова, М. С. Оленина, барон Мирбах, казначей Жемчужников, бухгалтер Терликов, Александр Александрович Бакунин с племянницей Ольгой Николаевной Повало-Швейковской, Николай Сергеевич Львов, директор учительской гимназии Алексей Григорьевич Баранов. В течение лета сами Марковы–Виноградские побывали в Митине и Прут–не, в Василёве у Дмитрия Сергеевича Львова, в Селихове у Татьяны Ивановны Загряжской. «Мы утопали 8 дней в усладах деревенской, барской жизни среди ласк, внимания добрых родных, угощавших нас с самым широким радушием и даже баловством», – записал Марков–Виноградский.
Александр Васильевич один съездил в Прямухино, где «купался в философии и ласковом гостеприимстве». Однако он заметил, «что коммунная жизнь в нём не приходится по вкусу женщинам, тоскующим по семейному очагу»: у Бакуниных, хотя и обращавшихся со знакомыми дамами любезно, принято было подтрунивать над женским умом и женской логикой. Этот стиль общения задевал Маркова–Виноградского, для которого жена была высшим авторитетом: «…Обращаются с ними шутя, подсмеиваются, хотя и очень любезно, над их мышлением, часто не согласным с философскою строгостию и точностию, которою Бакунины проникнуты до излишества; и, вообще, постоянно почти играют с ними. Мало беседуют с женщинами и слишком много посвящают часов на утехи эгоизма. Так, мой милый, добрый Александр (Бакунин. – В. С.) все свои досуги от службы проводит на устроенных им горке и болотце, любуясь насаженными на них растениями из разных стран. А Лиза грустит в одиночестве. Павел больше уделяет себя Наташе, чаще отрываясь для неё от философских вопросов, на которые пишет ответы. Более других семейно живёт Алексей. Но он очень болезнен, и его прекрасное лицо, напоминающее средневекового учёного, поседевшего и исхудавшего над изучением пыльных летописей, как бы прозрачно, от бледности и выражения чего–то неземного. А такое лицо приятно ли созерцать молодой жене его, Марье Николаевне Мордвиновой, сияющей весёлой добротой? Все они любят философские разговоры, споры и чтения, а это не особенно занимательно для их жён».
17 августа А. В. Маркову–Виноградскому исполнилось 58 лет. «Чтобы сделать этот день приятным, – записал в дневнике именинник, – я купил моей доброй старушке винограду и платок на шею. Потом водил к Ефрему{94}, и она была очень довольна, особенно когда удался пирог с грибами. Рано утром дети наши обрадовали нас поздравительной телеграммой». Обратим внимание: в свой день рождения он хочет прежде всего порадовать супругу.
29 августа Александр Васильевич послал сыну письмо, в строках которого были и осознание старческой немощи, и просьба о помощи, и обещание не быть обузой:
«Мы не в силах хозяйничать… хозяйство слишком истощает скудный остаток наших сил… и нам необходимо приютиться в добром и честном семействе, живущем порядочно. <… > Похлопочи, друг наш родной, об устройстве нас вблизи себя на хлебах… Если же этого нельзя и вы найдёте удобным пригреть нас у своего очага, с тем, однако же, что вы приспосабливаетесь вполне к жизни с нами, то мы будем очень счастливы! Вы единственные близкие нашим сердцам и вам стоит любить нас не тайно, а явно, чтобы отношения между нами были прочны… А при таких отношениях совместная жизнь сулит счастье. <…> Мы враги пошлостей, суетности, мелочей, пустых развлечений, но отнюдь не против изящных наслаждений, возвышающих душу и делающих человека лучше…»[86]
10 сентября Марков–Виноградский отметил в дневнике: «Дождь второй день. Вчера вернулись из Митина, от суеты, от беспорядка которого бежали как угорелые. Несмотря на ласки, внимание и любезности милых, добрых родных, несмотря на здоровый воздух и красоту Митинского парка и леса, нам тяжела митинская суетливая, рассеянная жизнь, зависящая от прислуг, гостей и разных внешних случайностей».
25 и 26 сентября Александр Васильевич присутствовал на заседании новоторжского земского собрания, где «наслушался умных речей». После собрания он ездил на два дня (с 28 по 30 сентября) вместе с Александром и Павлом Бакуниными в Прямухино, где было принято решение о переезде туда Марковых–Виноградских на жительство: «Это нам будет выгодно и приятно, и здорово для наших организмов и сердец, требующих разумного покоя и осмысленной здоровой жизни, основы которых прочно заложены в Прямухи–не с давних времён».
