Лали Морошкина - Я, президент и чемпион мира
Арест
— Алло, здравствуйте, Лали, мы приглашаем на запись новогоднего шоу, завтра в два часа дня, дресс-код — бальное платье, — пулей отчеканил голос в трубке.
Как интересно, телекомпания «Имеди», которую силком захватили саакашвиливские власти, убили владельца и устроили себе рай с провинциальными девицами, зовут меня на шоу? С каких это пор меня «достали» из черного списка и за какие заслуги?
Мысли в голове вертелись разные, но понятно было одно — это западня!
Если бы я хоть немного относилась бы к разряду нормальных людей, я, конечно, отказалась бы, но увы — башню снесло окончательно, я готовилась не на бал, а на бой!
Утром, на лекции пиара и маркетинга я предупредила студентов, что сегодня случится то, что попадет на первые полосы газет и станет топ ньюсом года. Задача была в следующем — как?
Подготовив на всякий случай (авось у меня паранойя и везде мерещатся провокаторы) великолепное, длинное платье от Готье, я приступила к обдумыванию плана.
Надо было одеться максимально спортивно и удобно… К чему я готовилась в тот момент, не знала и сама.
Единственный человек, который встретил меня радужно, был мой друг, известный певец Анри Джохадзе.
— Я удивлен — что это с ними? Я ладно, мне политика по барабану, но ты королева вражеских хроник, какого хрена тебя пригласили?
А вот это я и хочу выяснить, — сказала я и направилась к ведущей, которая, сделав удивленное лицо, сказала, что подвоха нет, ведь Новый год на носу…Будут разные номинации, будет весело а если что мы «вырежем». И тут я поняла!
К главной сцене простилался коврик с логотипом той самой зловещей газеты, главный редактор которой устроила праздник, когда 25 мая проливалась кровь, а на арест собственного корреспондента ответила шумным праздником.
— Анри, они что-то затеяли, но ты меня знаешь — я в долгу не останусь!
— О, Господи, спаси нас, — перекрестился Анри, но без свойственной ему шутливой формы.
Я не раз говорила, что Миша вырастил новое поколение людей без рода и племени, и теперь они заправляли отнятой у бизнесмена телекомпанией, как злые пришельцы, как саранча, как чума обесточивая все вокруг.
Я конечно не надела платье от кутюр — слишком много чести этому быдлу. Взявшись с Анри за руку, я смиренно ждала, какую гадость мне готовят «девочки-людоедочки».
И вот началась церемония награждения.
Всего 20 человек было представлено в разных новогодних позитивных номинациях…
Все получали призы в виде красивых куколок от злосчастной газеты за красоту, находчивость, креатив, песню, сценарий, ну и т. д… я уж подумала, что интуиция меня подвела, и уже жалела, что оставила платье в багажнике, как услышала свою фамилию.
— Приз самой безвкусной женщине… И косая кукла с кривыми ногами в придачу.
Ну вот дорогой читатель, теперь я возьму паузу и объясню вам, что это такое.
Когда провинциальное мышление, жажда мести, заказной скандал, и синдром Герострата берет верх или надо смирится и больше никогда не показываться на людях, не заходить к студентам на лекции, не выступать как правозащитник — потому что тебя оплевали, очернили, попытались выставить посмешищем, а ты стерпела, прикрываясь ненавистным мне словосочетанием — ну я же не опущусь до их уровня!
Еще как опущусь, так задам, что мало не покажется, а потом в гордом одиночестве вернусь на свой Олимп и сплюну вниз!
Что я и сделала…
Вспомнив свое фехтовальное прошлое, пластмассовой десертной вилочкой я скользнула по затылку главного редактора того самого издания, которое портило кровь тысячам людей. В кулачном бою под вопли обалдевшей публики я одержала безоговорочную победу и, посмотрев на часы, поняла, что пора спешить на оппозиционный канал, чтобы рассказать публике правду.
За правдой, рассказанной в прямом эфире телекомпании «Кавкасия», последовала пресс-конференция главного редактора о том, что я замахнулась на святое — на ее жизнь, а разнервничавшаяся ведущая шоу то и дело путала слова и называла артерию — артиллерией — куда я, по ее словам, метила…
Ну вот меня и наказали…
Модуль
Забирали в 6 утра из моего дома.
Как преступницу века — в наручниках…
Как колумбийского наркобарона Пабло Эмилио Эскобара — с эскортом..
Единственный человек с телевидения, заступившийся за меня, был Анри. Его показания были предельно грамотными — дескать девчонки поцарапались, остальные же видели во мне убийцу.
В зал суда не пустили ни адвоката, ни друзей, ни родных..
Понимая, что при таком раскладе прокурор требует наказать меня по статье от 9 до 15 лет — предумышленная попытка убийства — я пошла ва-банк.
— Передайте вашему президенту, что мне наплевать на него и на его свору, я брею голову налысо и делаю татуировку из имен тех молодых парней, которых он расстрелял на улице! А потом я и мои друзья позаботимся, чтобы эта новость попала и на Би-Би-Си и на Си-Эн-Эн и тогда посмотрим, как ты будешь жить дальше спокойно с такой политзаключенной!
Судья потерял дар речи и удалился. Девушка конвой в знак солидарности жала мне руку, а полицейские из зала суда подмигивали заслоняясь от камер.
«Молодцы ребятки, — подумала я, — не всех попортил этот урод».
Есть минуты, решающие жизнь человека. В принципе я готовилась к худшему и зарекала себя, что не заплачу, какой бы приговор ни объявили.
А судьи все не было…
Миша отступил!
В первые в истории Грузинского правосудия уголовное дело сменилось административным…. меня посадили на 15 суток в тот самый злополучный «Модуль».
Я понимала, что и это не конец, что еще бой не окончен, но можно передохнуть перед вторым раундом.
Зловещий подвал, поломавший столько судеб, встречал меня с кладбищенской прохладой.
Железные двери тяжело закрылись, и я оказалась в кромешной тьме.
Весь город стоял на ногах!
Мои студенты, и друзья.
Журналисты и владельцы оппозиционных СМИ.
Ветераны и артисты.
Толпы людей перекрыли главный проспект скандируя «Свободу Лали» и «Нет артиллерии».
Железная дверь скрипнула.
— Отзови своих, — прошептал начальник над моим ухом, — зачем их подставлять?
И вправду, зачем мне эти жертвы? Ведь разъяренный президент мог превратить в кровавое месиво любую акцию протеста, или исподтишка подкинуть наркотик самым активным ребятам, да еще и мои дети — мало того что Новый год на носу, а мама в тюрьме, еще и ситуация не ахти…
Я попросила адвоката, у которого была лишь функция почтальона, передать моим, чтобы расходились, а сама, опасаясь отравления, объявила голодовку и приготовилась закалять волю.
