Миясат Шурпаева - Предания старины глубокой
Работаю в управлении железной дороги в должности начальника части. Работы много; работа напряженная. Справляюсь я с работой, конечно, хорошо. Как и раньше, и теперь работаю честно, как и полагается работать преданному сыну Советской Родины. Но находясь в других условиях, я смог бы принеси своей работой государству гораздо больше пользы. Марзи, передай маме, чтобы она не беспокоилась, все будет к лучшему и скоро ее сыновья вернутся к ней, скоро, может, и мы увидимся в вами. Пишите письма почаще.
Желаю вам всего лучшего.
Ваш Асад.
Привет вам от Ани. Посылаю эту свою маленькую карточку.
Когда Асад получил чуть большую свободу, он стал заботиться о своем друге Юсуфе, делал все возможное, чтобы избежать разлуки с Юсуфом, чтобы оставили его, где он сам работал.
Дорога продвигалась на север и заключенных, работающих на ней, тоже продвигали к северу: несколько раз Асаду удавалось оставить Юсуфа возле себя. Но однажды, вернувшись из командировки, он узнал, что Юсуфа отправили дальше на север. Очень расстроенный этим Асад стал хлопотать о возвращении Юсуфа, но не прошло и двух недель, как ему сообщили, что Юсуф заболел и скоропостижно скончался. Он не поверил, и сам поехал на станцию Косью, куда был отправлен Юсуф. Друга не было в живых, ему показали свежую могилу друга. Как погребальная молитва, зловеще выла над этой могилой лютая метель…
Несмотря на свое удручающее положение, Асад Сеид-Гусейнов чувствует ту большую беду, в которой оказалась вся страна, все советские люди. В том числе и его близкие. В своих письмах он старался подбодрить их, вселить надежду на лучшее. Узнав о ранении брата на фронте, он пишет утешающее письмо матери:
…Мама, ты не печалься и не горюй. Пройдет еще немного времени, и ты снова увидишь около себя всех нас, а меня, возможно, увидишь еще даже раньше. Приедем мы скоро к вам, чтобы вновь дышать благодатным воздухом наших гор, чтобы впитать в себя согревающие лучи нашего южного солнца, чтобы работать на благо народа. Хищные гитлеровские кровопийцы напали на нашу Родину…, недалек час окончательной расплаты за все это… Твои дети, мама, один на фронте, другие в тылу, каждый чем может, способствует разгрому фашистов, отдавая этому все свои силы и способности.
Ты должна гордиться тем, что части от тебя тоже служат общему для народа делу. Это должно придавать тебе силы, стойко переносить тяжесть разлуки.
Пишите почаще, потому что письма идут долго и приходят редко. Ты, Марзи, не жди получения письма и пиши сама, рассказывай все подробности, где вы там живете, как устроились, найдется ли нам где жить, когда приедем. У вас там наверное тесно. Почему у вас такая плохая связь с Амужадом? На чем ездят в Буйнакск?
Пока всего хорошего вам. Передайте мой привет Ажа и детям. Привет вам всем передает Аня.
Жму руки. Ваш Асад.”
Написал Асад и сестре:
“… Ты пишешь, Марзи, насчет некоторых трудностей жизни у вас. Вполне представляю все это. И это не только у вас такое положение. Вся страна переживает серьезные трудности и большие испытания. Страна в целом и каждый гражданин в отдельности должны суметь выдержать все это с честью. Недалеко то время, когда гитлеровские озверелые полчища будут окончательно разгромлены и тогда наступит резкое улучшение во всех отношениях…”
Однообразная жизнь, которой, казалось, не видно конца, все дни и месяцы, как близнецы, похожие друг на друга, метели и морозы, голод, вместе с безрезультатными ходатайствами Асада о выезде домой угнетали его больше, чем тогда, когда он сидел в тюрьме. К тому же с тех пор, как он уехал из Махачкалы, он не имел никаких известий о дочери. В каждом письме, адресованном родным, он просил узнать что-нибудь о ней, а если узнают – пусть срочно сообщат ему телеграммой. Сам тоже пишет запросы во все концы.
Вот строки из его письма:
…Насчет Инночки я уже принимал меры к розыску, писал запрос в Центральное справочное бюро в город Бугуруслан Чкаловской области. Получил ответ, что на учете среди эвакуированных она не числится. Не знаю, где теперь ее искать…”
Чувствуя страдания Асада, его родные пишут родственникам Арфении в г. Баку, чтобы те разузнали бы что-нибудь о судьбе Инны. Но оттуда – ни ответа, ни привета. Асад подозревал самое худшее, думал, что родные не пишут ему о судьбе дочери, чтобы не расстраивать его. Услышав, что одна женщина, работающая на соседней станции, едет в Махачкалу за своей дочкой, Асад тут же поехал к ней с просьбой зайти к его родным, узнать все подробности, особенно про Инну. Просил он ее навестить и Амужада, из писем он узнал, что жена его серьезно больна.
То, что Амужад последнее время писал редко и скупо, для Асада обозначало, что брат чем-то сломлен, подавлен. Асад пишет в письме к сестре: “…Его (Амужада) дела семейные, видимо, неважно обстоят, откровенно говоря, у него, конечно, и хлопот больше, чем у кого-либо, да к тому же семейные обстоятельства складываются неблагоприятно. Вам следовало бы вспомнить, что он в свое время для вас заменил отца. Заботы о семье всей лежали на нем (я учился) и никогда с того времени эти заботы с него не снимались.”
В Кумухе мать получила телеграмму Асада о том, что в Махачкале будет его знакомая сослуживица – Батаева, и она зайдет к Амужаду, Айша поехала в Махачкалу.
Несколько дней на квартире у Амужада ждали желанную гостью. Наконец-то она пришла. Было много слез, много расспросов и разговоров. Засиделись допоздна. Айша из Кумуха привезла сухофрукты передать Асаду, но узнав от гостьи, какая трудная поездка ей предстоит, Айша сказала:
– Доченька, я не знала, что тебя ждет такая тяжелая и дальняя дорога. Теперь не знаю, как и быть… Может, гостинец сыну послать посылкой, чтобы не быть тебе в тягость, тебе-то еще и ребенка везти надо.
– Вы правы, мать, дорога, действительно, нелегкая, – сказала Батаева, – но для Асада гостинец я возьму все равно, если даже свой груз придется оставить, возьму его. – Таким состраданием и любовью прониклась она к этим добрым, сломленным горем людям. Старший брат Асада, Амужад, искалеченный тюрьмой, еле стоял на ногах, жена его, Мукминат лежала тяжело больная, четверо детей, – самому старщему из них было лет тринадцать, выглядели как сироты при живых родителях. Как об этом рассказать Асаду? Как сообщить ему о том, что жена его, Арфения, жива и здорова, живет в Москве с дочкой, но не желает иметь с ним связи? Что будет Асаду легче перенести, то ли, что судьба жены и дочери неизвестны еще или это? Узнав о страданиях всей этой благородной и честной семьи, гостья прониклась к ним уважением. Ей стали понятны истоки порядочности, высокой человечности и отзывчивости Асада к людям. Он еще вырос в ее глазах.
