Александр Гамов - Непарадные портреты
— Когда меня только перевели в это отделение, ночью чую — кто-то дверь приоткрыл, заглядывает, — со смехом рассказывает Мордюкова. — Оказывается, мужчине очень захотелось увидеть «живьем» свою любимую артистку. Я персоналу и больным свои книги дарю с автографом. Я ими уже, наверное, всю больницу обеспечила. Не жалко — люди же так по-доброму относятся. А врачи здесь умные, обходительные. Такие все грамотные, умелые. Сестрички прекрасные, как-то по-хорошему пронырливые.
Нонна Викторовна лежала в двухместной палате. Был у нее и телевизор.
— Но мы его смотрим редко, — говорит сестра Мордюковой. — Нонна не любит современные ток-шоу, передачи — они в основном негативные. Много чернухи, найди, говорит, что-нибудь хорошее...
— Удивляюсь, что и как в мое отсутствие говорят обо мне по телевизору, — немного сердится Нонна Викторовна. — Как будто хозяйки нет дома, а дети одни без присмотра балуются со спичками! Тако-о-ое услышишь, наговорят черт-те что, чего и в жизни не бывало! Как передача — обязательно подпустят желтенького. Я и перестала их смотреть. В основном только свежие новости отслеживаю. Чтобы не отрываться от жизни, надо же знать, что снаружи происходит.
— И в новостях негатива хватает.
— А я хорошему радуюсь. Вот, смотрю, как дела в Чечне налаживаются. Как шахтеры-кемеровчане бытуют...
В палате актрисы постоянно были свежие газеты. Обычно их читала вслух Наталья Викторовна.
— «Комсомолка» всегда при нас, — говорит Нонна Мордюкова. — Про Рамзана Кадырова вот читали. За Любовь Константиновну Слиску переживаю — она для меня так много хорошего сделала.
И, подмигнув, снова улыбается:
— Сплетничаем иногда, косточки чьи-нибудь перемываем. Слегка. Сильно — энергии не хватает...
Мордюковым часто звонят совсем незнакомые люди. Беспокоятся.
— Мне вот Наталья рассказывала — к нам домой позвонила Оля из Уфы. И в трубку плачет: «Нонна Викторовна заболела, а мой муж пришел с работы, лег на диван и лежит». Я всем благодарна за хлопоты, за беспокойство. Это меня и греет, и лечит.
— Один товарищ, — смеется сестра актрисы, — советует: от всех напастей первое средство — подогретое пиво. Выпить стаканчик — и под одеяло!
— Я как-то раз попробовала — давно, еще до больницы, — бросает реплику Нонна Викторовна. — Простуду как рукой сняло...
А еще, особенно по вечерам, сестры разгадывают кроссворды.
— Все отгадываете?
— Нет, не все, — говорит сестра Мордюковой. — Приходится подглядывать. Нонна, кстати, больше меня слов знает. А если попадаются незнакомые — старается их запомнить: «О, что-то новенькое, пригодится!»
«Комсомольская правда», 15 ноября 2006 г.
* * *
Мордюкова весьма болезненно переживала чрезмерный интерес некоторой прессы к ее здоровью, а точнее — к нездоровью. Ее коробило то, что телесная немощь актрисы интересует некоторых людей больше, чем ее духовная наполненность. Ее оскорбляло стремление застать «небожительницу», которой предстает актриса на вершине своего художественного творения — в роли, во всей бытовой некрасоте болезни. Некоторые издания не гнушаются при этом прямых фальсификаций.
Хотя желтую прессу Нонна Викторовна не читала, время от времени кто-нибудь рассказывал ей о подобных «сенсациях». А то еще и полосу принесут...
Как-то летом 2007-го она позвонила по рабочему телефону:
— Нельзя ли маленькую записочку напечатать? Мол, жива, здорова, чего и вам желаю. А то ж ведь одна газета меня опять в больницу определила... Какую-то чушь пишут. Ну это же неприятно. И неприлично.
Мы развернули газету с пугающим аншлагом: «Мордюкову сразил новый приступ».
— А врачи вам не предлагали ложиться в ЦКБ?
— Даже слуху не было!
— Как себя чувствуете?
— А хорошо! И сплю прекрасно. Утром сделаю процедуры, физзарядку, какие надо лекарства приму. И — за работу. Я же вторую книгу пишу, вы знаете.
Мы действительно об этом прекрасно знали. Когда издательство предложило Нонне Викторовне продолжить свою автобиографию, ей понадобился диктофон, чтобы надиктовывать свои мысли. Мы с радостью предложили свою помощь. Сначала хотели купить навороченный цифровой, потом решили: лучше попроще, кассетный,чтоб не путаться в кнопках.
— Сколько времени работаете?
— После обеда часа три попишу, посмотрю телевизор, потом еще немножко попишу. Вот эта главка называется «Успех». Как сказал художник Васнецов, если хочешь оставить след в искусстве, поглубже вторгайся в свое, отечественное.
— Много уже написали?
— Книга уже почти готова. Просто когда первую книжку я сделала из этих всех своих бумажек мятых — а эти записи у меня всю жизнь, — она разошлась в считанные часы. Вот я снова и взялась...
— Так что передать вашим почитателям?
— Что книга уже почти готова. Мне хочется не только жить, а еще и поработать. А все эти слухи о моем здоровье... Ничего, тем здоровее буду! Выйду в свет. Вот так вот!
5. «Я могла бы сыграть домработницу олигарха»
Работа над книгой занимала очень большое место в ее жизни в последний год. В ее биографии еще были такие «потайные ящички», которые она до поры до времени не желала открывать. По разным причинам. Но в этот раз решила-таки обнародовать содержимое некоторых из них. Она достаточно четко представляла себе и идею, и структуру своей будущей книги.
Однажды рассказала нам о своих непростых отношениях с Сергеем Бондарчуком и его супругой актрисой Ириной Скобцевой. Но настойчиво попросила: писать об этом не надо. Мол, я сама расскажу читателям обо всем так, как считаю нужным. В новой книге. Так что этот сюжет из нашего интервью был благополучно изъят с обещанием не вспоминать о нем до выхода книги.
Известие же о новых мемуарах актрисы вызвало интерес у почитателей ее таланта: нас спрашивали — когда же они выйдут?
В общем, не случайно наш разговор накануне ее дня рождения в 2007 году начался именно с вопроса о книге.
«Не заглядывайте в кастрюли с супом»
— ...Книгу закончила, отдала уже в издательство.
— Ждем с нетерпением!
— Неизвестно еще, может быть, для профессионала моя книжка слишком наивна по линии мастерства. Но она новая. Там я рассказываю то, чего не было в первой книге. А теперь отобрали эту бумагу, и я прямо маюсь — нечем заниматься.
— Ну, давали бы почаще интервью...
— В основном с телевидения приходят, снимают, но редко. Да я сама не очень... Тяжелое очень дело. Потом — желтая пресса: все-таки пролезли...
— Как вы определяете, что это именно желтая пресса?
— А кто же, если по закоулкам и кастрюлькам заглядывают: какой суп там кипит? Наташа (сестра) увидела, как оператор — маленький такой — сгорбатился, в спальню залез и снимает. Наташа возмутилась: «Вы что тут делаете?» Он молча вышел — видно, сделал все, что ему надо.
