Владислав Лебедько - Хpоники российской Саньясы. Том 1
В.: В эмиграции, в Америке вы встречали русских людей, продолжавших там свои духовные поиски?
А.Р.: Безусловно. Собственно говоря, я уехал как искатель в 73 году и первые десять лет я прежде всего искал таких людей, в том числе и русских.
В.: Многие, наверное, именно для того и уехали.
А.Р.: Да, я полагаю.
В.: И вот какова сейчас судьба таких искателей в Америке?
А.Р.: Я не знаю, кто сейчас продолжает свои поиски в Америке, и я не представляю как поиски такого рода можно вести в Америке. Америка — это вокзал или аэропорт, откуда можно вылететь в Сеул, в Дели, в Мадрас и Париж. Это страна, где каждый мечтает о своем Мадрасе или Париже. Там, как на вокзале, можно встретить разных людей. Какое-то время для меня эти встречи много значили. Но потом меня потянуло в свой Мадрас.
В.: А уезжали вы зачем?
А.Р.: Я уехал за своей второй половиной. Половина меня реализовалась в России. Когда я уезжал, я полагал, что исчерпал мир российского эзотерического андерграунда. Поскольку тогда очень многое шло с Запада, я поехал, чтобы через Запад, через вездесущий английский язык открыть для себя Восток. Так оно и произошло. Я ездил в Европу и на Восток, но главные традиции, которые меня интересовали, были все-таки восточные. Одно время я был вовлечен в гурджиевскую и в суфийскую среды. Я дружил с лордом Джоном Пэнтландом — тогдашним главой американского Гурджиевского фонда. Через него я познакомился с мадам де Зальцман и с сыном Гурджиева — Мишелем де Зальцманом. По рекомендации лорда Пэнтланда в Лондоне я встречался с учениками Успенского. Я подружился с замечательным человеком — Николаем Александровичем Рабиником. Это был друг и ученик Петра Демьяновича Успенского, который выехал из России в начале 20-х годов. Когда я приехал в Штаты в семьдесят четвертом, это все были уже очень пожилые люди, им всем было за восемьдесят. Много лет я переписывался с Асеевым, который после революции жил в Праге, где он издавал несколько доморощенный, но все же хороший журнал «Оккультизм и йога», собиравший опыт русского эзотеризма. После войны Асеев хотел попасть в Америку, но не добрался до Америки и осел в Ассунсионе в Парагвае. Там он продолжал издавать этот журнал до начала восьмидесятых годов. Он получил в свое время очень сильный импульс от Елены Рерих, с которой много лет переписывался. Сейчас издана их переписка. Я успел застать поэта и философа Николая Арсеньева, замечательного богослова отца Георгия Флоровского, писателя «парижской метафизической ноты» Василия Яновского и других замечательных людей русской эмиграции. После десяти лет очень активного поиска — «прочесывания» групп, кругов, стран — я почувствовал пресыщение, подобне тому, что я испытал в России в 73 году.
В.: Вы говорили, что исчерпали российский эзотерический андеграунд.
А.Р.: Он был все-таки небольшой. Это был мир, очень резко отличный от советского, и мы практически знали все друг друга. Если я не знал какого-то «крепкого парня» на Украине или на Алтае, то я всегда мог его найти через того или иного друга. Это была сеть, и она вся была доступна. Мы легко могли отыскать друг друга. И в Москве, и в Питере были узловые люди. Это была своего рода иерархия, и если ты поднимался, скажем, на седьмой этаж, то ты видел все, что на твоем этаже и все, что внизу. Наверху были только те самые «русские боги», о которых я уже упоминал.
В.: Что это была за иерархия?
А.Р.: Это была нормальная иерархия в перевернутой иерархии социума — нормальная духовная пирамида внутри перевернутой пирамиды советского общества.
В.: Кто установил эту иерархию, и по какому закону можно было определить, находится человек на пятом или седьмом этаже?
А.Р.: Это были внутренние критерии, и все определялось вполне конкретно. Например, когда мне было двадцать лет, я пришел к А-ву и сказал: «Вот, я о вас услышал от такого-то, — возьмите меня в ученики». И все сразу было ясно. И А-ов в этом случае проверял меня «на вшивость», на определенность моих намерений, чистоту побуждений.
В.: Эти проверки были сразу «в лоб», когда человек только первый раз приходил, и они были сами собой разумеющимися?
А.Р.: Они и сейчас сами собой разумеются, мне кажется. Сразу происходит проверка человека и устанавливается степень зрелости человека — нужно или нет тратить на него время и силы.
В.: Но, все-таки, мне кажется, тогда другие были формы — более прямые и быстрые.
А.Р.: Я уже говорил о том, что тогда это было опаснее и это было экзистенциальнее, чем сегодня. И тогда фактор зрелости и талантливости был определяющим. Ты никого не интересовал, если был бездарь и среднестатистический человек. Ты оставался вне круга, пока ты не становился кем-то. Ты должен был стать кем-то, ты должен был принести ситуацию, внутреннюю ситуацию, а не пустые претензии и многозначительность. Это должна была быть качественная ситуация. А сейчас на семинары записываются все, кто платят деньги. Это принцип количественный, а не качественный. А количество, естественно, не преобразуется в качество. Царство количества — это время Кали-юги, которое предстоит пройти, это время невежественного многословия и слепоты. Однако по-прежнему участники экспедиций, штурмуют горы в поисках хранителей «умного света», бодрствующих, неспящих, и умные сокровища являются только принявшим их на опыте в свою жизнь, остальным же невозможно даже помыслить о них. Здесь — водораздел, и большинство остается с большинством. В конечном счете, каждый делает выбор.
Глава 14. Колдун и Знахарь
Дороги Колдуна и Знахаря являются, по моему мнению, ответвлениями от магистрального Пути Искателей Истины. Тем не менее, явления эти для России очень характерные и их нельзя обойти стороной, — это еще одна грань Российской Саньясы.
Всевозможных колдунов, экстрасенсов, магов и знахарей, особенно новоиспеченных, у нас — пруд пруди, поэтому передо мной стояла сложная задача — найти Настоящих, тех, для кого прикладные интересы (целительство) не затмевают искренних поисков Истины. Судьба была благосклонна ко мне и на этот раз, — мне удалось познакомиться с двумя замечательными людьми, занимающимися целительством, которых я считаю не только профессионалами, но и яркими представителями Российской Саньясы.
Беседы с ними я и привожу ниже:
1. Сергей Розов
7.5.1999
Сергей Петрович: — Самобытность русских эзотериков действительно удивительна. Можно даже отдельно выделить Петербург, как некое культурное явление в эзотерике. На мой взгляд, Петербург является совершенно особой средой, в отличии от Москвы, от Киева и т. п. В Петербурге невозможно то, Что легко идет в других местах и, наоборот, возможно то, что в других местах категорически невозможно.
