Владимир Семёнов - Трагедия Цусимы
Такого же мнения (приблизительно) держалась и часть членов комиссии минных офицеров в Порт-Артуре, созванной тотчас после гибели «Петропавловска»… Но ведь нельзя допустить, чтобы японцы, наблюдавшие катастрофу, не применили тотчас же на своих кораблях изоляции минных погребов по всем данным современной науки! — Они все на лету подхватывают. Однако через месяц после «Петропавловска» подобно ему погиб «Хацусе»! — Я не был очевидцем его гибели, но слышал рассказы людей, наблюдавших ее с Золотой горы… Слышал не как воспоминания, а как описание только что, на глазах, совершившегося события… Они рассказывали, что около грот-мачты броненосца взвился к небу гигантский столб пламени и дыма — словно извержение вулкана… Через 50 секунд от броненосца не осталось и следа. Это время вполне точное. Замечено по секундомеру!.. После этого случая всякие колебания были отброшены. Только крейсерам, стоявшим в проходе, разрешено было держать (либо у себя, либо на берегу, близ места стоянки) по три мины для снабжения ими миноносцев, которые по ночам бегали в море набрасывать минные банки… Да и то 28 июля, перед выходом в море, адмирал озаботился спросить сигналом: — Нет ли на судах мин заграждения? И если есть, то либо свезти на берег, либо за недостатком времени просто утопить!..
Я должен повторить, что технический комитет на основании научно поставленных и широко организованных опытов…
Чего шире того опыта, которому мы были свидетелями? — два броненосца!..
Нельзя же отрицать научных выводов! раз технический комитет…
Прежде всего, прошу не отождествлять науку с техническим комитетом, а затем скажу, что ни одна из наук еще не сказала своего последнего слова; каждый день приносит нам новые открытия… Астрономия была наукой и до Коперника, механика — и до Ньютона!.. Раз факты опровергают принципы, казалось бы, прочно установленные, нельзя закрывать глаза на действительность во имя их сохранения!..
Адмирал вмешался в спор, пытаясь примирить и согласить столь резко разнившиеся взгляды на дело.
Я вполне понимал всю затруднительность его положения. С одной стороны — говорил очевидец, в правдивости и наблюдательности которого он не имел повода сомневаться, с другой — выставлялось решение комитета, официально признаваемое окончательным, безапелляционным во всех вопросах технического свойства.
Полной победы мне одержать не удалось: мины не были перегружены на транспорты; но все же вышел циркуляр, 3 октября, которым предписывалось принятие особых мер к изоляции мин от соприкосновения не только с бортом непосредственно, но и через посредство какой-либо металлической части, с ним связанной, из опасения, что детонация может передаваться по металлу и на расстояние. Тут были — деревянные прокладки, войлочные подушки и т. п. Опыт войны не дал указаний, насколько такие меры были действительны, так как ни одно из судов второй эскадры не получило минной пробоины в области минного погреба.
Все эти технические подробности, конечно, не представляют большого интереса для моих читателей, и я остановился на этом эпизоде с единственной целью — характеризовать отношение лиц, заседавших в центральных учреждениях, к тем, которые находились в боевой линии… Если живому человеку, с живой речью, имеющему возможность немедленно ответить на всякое возражение, поддержать свои взгляды, заверить, что он видел все своими глазами, — было так трудно добиться хоть какого-нибудь отступления от непогрешимого завета магов и волшебников, осененных шпицем Адмиралтейства, — то какую же цену могли иметь указания, получавшиеся с театра военных действий, написанные кратко, может быть, даже недостаточно подробно мотивированные? — Несомненно, что обычной для них резолюцией было — «к делам»…
Хотя этот мой первый выход, конечно, не способствовал смягчению той холодности, с которой было встречено штабом мое прибытие, я тем не менее рискнул осведомиться у флаг-капитана, какие меры приняты для обеспечения безопасности эскадры при следовании ее Бельтом. Флаг-капитан ответил, что все меры приняты, что помимо наблюдения со стороны датских военных судов, оберегающих нейтралитет своих территориальных вод, у нас организована и своя собственная охрана как с берега, так и на воде при посредстве специально зафрахтованных пароходов, которые крейсируют в проливе и будут смотреть, чтобы какие-нибудь подозрительные суда не набросали мин на пути эскадры перед самым ее проходом.
Наученный опытом, я заговорил с большой скромностью на ту тему, что, раз подобные опасения существуют, не лишнее было бы впереди эскадры пустить тралящий караван, как это делали в Порт-Артуре, что, разумеется, принятые меры предосторожности вполне целесообразны, но случайный недосмотр всегда возможен, а уж позади тралящего каравана, вплотную к нему — там чисто, притом наверняка, вне всяких сомнений…
Флаг-капитан не стал спорить, но рекомендовал мне обратиться к флагманскому минеру, так как разрешение подобных вопросов и доклад по ним относятся к его специальности.
Направился по указанному адресу и в самом мирно-совещательном тоне высказал мои соображения. Принят был довольно благосклонно, во всяком случае, не «в штыки».
Так-то оно так… — говорил флагманский минер. — Конечно, протралить — это полное обеспечение от всяких случайностей… Но, сами посудите, сколько же времени возьмет у эскадры этот проход Бельтом? Неделю, а то и больше!..
Почему?
Да потому, что за день, в среднем, больше 8—10 миль никак не обследуешь! Да еще прикиньте на дурную погоду…
Мы, кажется, не понимаем друг друга. Я говорю про тралящий караван, идущий впереди эскадры. Второй отряд артурских миноносцев, входивший в состав каравана, шедший с тралами впереди эскадры во время ее выходов в море, состоял из миноносцев отечественной постройки типа «Сокол», т. е. 220 тонн водоизмещения. Пара таких миноносцев, буксируя тяжелый, стосаженный трал, свободно развивала скорость 5–6 узлов. Наши миноносцы по 350 тонн, и им будет еще легче! Составьте 5 пар в шахматном порядке, в строе двойного фронта — вот вам под самым носом эскадры, по пути ее следования, достоверно чистая полоса шириной более 300 сажен!.. С рассветом — тронуться в путь, а к вечеру — Бельт пройден.
Мы, кажется, действительно не понимаем друг друга… — заговорил мой собеседник, видимо, раздражаясь. — По крайней мере, ваше предложение так… неожиданно, чтобы не сказать более… Миноносцы составят тралящий караван! Миноносцы, которых у нас так мало, которые мы должны беречь пуще глаза!..
Но еще больше их надо беречь броненосцы!..
