Вадим Бурлак - Русский Париж
Писал Антиох не только сатиру. Как считают некоторые исследователи его творчества, часть лирических стихотворений молодого Кантемира утеряна.
«Гражданин», «гражданский долг» — эти важные понятия впервые были введены в русскую литературу именно Антиохом Дмитриевичем. Свое направление в творчестве он определил так:
Одним словом, в сатирах, хочу состарети,
А не писать мне нельзя: не могу стерпети.
А еще Кантемир ставил перед собой поэтическую задачу: «Все, что я пишу, пишу по должности гражданина, отбивая все, что согражданам моим вредно быть может».
«Не погубить Петровские реформы»! Феофан Прокопович
1730 год. Антиох Дмитриевич вошел в так называемую «ученую дружину», объединившую сторонников внутренней и внешней политики и преобразований Петра I. Возглавил «ученую дружину» известный ученый, поэт, общественный и церковный деятель. Он призывал и русских аристократов, и простой народ: «Не погубить Петровские реформы».
Спустя годы Антиох Дмитриевич писал своей французской знакомой мадам Монконсель о Петре I: «Мы русские имев счастье хоть на короткое время быть его подданными, неспособны на меньшее, как чтить его память за то, что он извлек нас из постыдной тьмы и вывел на дорогу славы».
Парижский приятель Кантемира академик Октавиан Гуаско называл Антиоха Дмитриевича «ревностным пропагандистом установлений Петра Великого».
Во время своей дипломатической миссии во Франции Кантемир заказал парижским художникам «изготовить гравировальный портрет Петра I, чтобы его в чужих краях к удивлению народов размножить».
Перемена в судьбе
Антиох Дмитриевич, как и другие участники «ученой дружины», выступил против Верховного тайного совета и таким образом поддержал новую государыню Анну Иоанновну. Кантемир собирал подписи офицеров лейб-гвардейского Преображенского полка, недовольных сановитыми «верховниками».
Так было во все времена, во всем мире: победитель в борьбе за власть вначале осыпает наградами тех, кто помогал ему. А потом…
Октавиан Гуаско, спустя много лет после царствования Анны Иоанновны, писал: «Первым знаком признательности, полученной князем Кантемиром от императрицы, было пожалование тысячи крестьянских дворов.
Она награждала этим подарком не только Антиоха Кантемира лично, но также его двух братьев и сестру, которые обладали весьма незначительной частью наследства отца. Это проявление монаршей благосклонности напугало придворных и особенно кн. Голицына, тестя Константина, старшего брата Антиоха; кн. Голицын опасался, как бы последний не воспользовался милостью к нему императрицы, чтобы возвратить поместья, несправедливо от него отчужденные. Убедили императрицу отправить его к какому-либо иностранному двору в качестве посланника.
Искавшая только повода для вознаграждения А. Кантемира, она поверила тому, что это предложение исходит из чистых побуждений. Однако крайняя молодость кн. Кантемира была причиной известной нерешительности с ее стороны».
Понять сомнения Анны Иоанновны можно. Она, конечно, знала, что Антиох Дмитриевич образован, умен, талантлив, предан отечеству, верен присяге, владеет несколькими языками… Но — возраст!.. Ведь ему было тогда всего лишь двадцать три года.
На принятие высочайшего решения повлияло вмешательство фаворита императрицы Эрнеста-Иоанна Бирона. В ноябре 1731 года Кантемир был назначен русским посланником в Англию. Через полтора месяца молодой глава дипломатической миссии отбыл в Лондон. Конечно, он не подозревал в дни прощания с Россией, что уже никогда не увидит ее.
Открытие Франции
Однажды, в кругу парижских друзей, Монтескье сказал, что князь Кантемир открыл их страну для себя задолго до того, как побывал в ней.
Впрочем, в первой половине XVIII столетия он так же открыл Францию для многих россиян, а Россию — для французов.
Считается, что первым из французских классиков на русский язык Кантемир перевел книгу ученого и писателя Бернара ле Бовье Фонтенеля «Разговоры о множестве миров». Антиох Дмитриевич завершил работу еще за несколько месяцев до своего отъезда за границу. На титульном листе книги было указано: «С французского перевел и потребным примечанием изъяснил князь Антиох Кантемир».
Чуть позже, в России, он сделал переводы произведений Мольера, Лафонтена, Буало, Ларошфуко и других французских ученых и писателей. Эти работы, как и ранние творения Антиоха, утрачены.
Книга «Разговоры о множестве миров» Фонтенеля, в которой отстаивается гелиоцентрическая система мира, вышла в свет в Санкт-Петербурге и в Москве лишь в 1740 году, то есть почти десять лет спустя после ее перевода на русский. Однако вскоре, уже во времена правления Елизаветы Петровны, она была запрещена как «противная вере и нравственности».
В предисловии к книге Фонтенеля Антиох Дмитриевич коснулся смысла своей литературной деятельности: «Труд мой был не безважен, как всякими можно признать, рассуждая, сколь введение нового дела нелегко. Мы до сих пор недостаточны в книгах философских, потому и в речах, которые требуются к изъяснению тех наук».
«И с берега Темзы я видел Париж»
Для вновь назначенного русского посланника политическая обстановка в Лондоне была неблагоприятной. Как отмечалось в «Истории дипломатии», в XVIII веке у Англии в Европе был лишь один серьезный соперник — Франция. В борьбе, которая шла между ними в течение XVIII века, Франция оставалась самой сильной державой континента. Однако в те времена она потеряла большую часть своих заморских колоний.
В 1734 году отчасти благодаря Кантемиру удалось заключить англо-русское торговое соглашение. Молодой посланник сумел добиться признания Лондоном «императорского титула за российскими самодержцами». Пришлось ему немало потрудиться, чтобы опровергнуть клеветнические сообщения английских дипломатов, путешественников и торговцев о России.
Кантемир опекал своих соотечественников-студентов, по собственной инициативе переписывался с Петербургской академией наук и приобретал для нее книги, учебные пособия и лабораторные приборы.
Но дипломатическая служба не прерывала и литературную деятельность Антиоха Дмитриевича. Он по-прежнему писал стихи «сатиры», переводил с латинского древних авторов и своих французских современников.
Может, поэтому он впоследствии заявил другу, члену «Французской академии надписей» Октавиану Гуаско: «И с берега Темзы я видел Париж!..».
