Александр Кутепов - Каменный пояс, 1978
— Сыро, елки зеленые, — объявил он, вернувшись. — Ногу земля не держит. Дуй-ка, Валерий, за агрономом, а мы покуда передых небольшой сделаем.
Валерка завел мотоцикл и умчался искать Сергея. Иван Михайлович покурил на порожках будки и прилег на широкие нары вздремнуть. Сморил его многодневный недосып.
— Лафа, ребята! — обрадовался Антон. — Выставим против сил природы наше умение забивать «козла».
Он на цыпочках сходил в будку и вынес домино. Играть сели у большого железного ящика, заменяющего стол. Федор от домино отказался, нашел себе другое заделье — резать узор на гладком таловом прутике.
— Хорошая будет палочка для битья непослушных мальчиков, — между прочим заметил Антон и начал вести счет: — Четыре — три… Три — пять… А этот дупель откуда взялся? Ишь, какой глазастый! Прижмем-ка его пустышкой.
Хоть азартны слова Антона, но костяшки домино он выставляет осторожно, без стука. Боится разбудить Журавлева: тот живо найдет всем заделье.
— Как другим, не знаю, а мне остановочки эти не нравятся, — скорбно заметил Сашка Порогин. Это длинновязый парень с давно нестриженными вихрами. Упрямый, злой до работы, если она по душе, но тяжел на подъем — без настроения. В прошлом году по всему выходило Сашке быть студентом института. Но пока он сдавал экзамены, дома меж родителями случился крупный скандал с разводом. Отец покидал в чемодан кое-какое барахлишко, хлопнул дверью и пропал в неизвестном направлении, оставив, кроме Сашки, еще тройку малышни. Пришлось Сашке воротиться в Журавли, чтобы стать во главе осиротевшего семейства. Осень и ползимы развозил корма по фермам, а там Иван Михайлович приспел со своим звеном. Сперва Сашка отделывался шуточками-прибауточками, но стоило Антону согласиться, как и он потянулся туда же.
— И долго это будет продолжаться? — ноет теперь Сашка.
— Ничего, пара дней и конец, — успокоил его Антон. — Мы уедем к северным оленям, прощевайте, наши Журавли.
— Ну, засуетились, — благодушно тянет Федор. Его крупное круглое лицо выражает полнейшее равнодушие ко всему белому свету. — То-то радости по Сибири будет, — продолжил Федор после долгой паузы. — Антон и Сашка приехали.
— Ничего, еще посмотрим, кому какая радость, — хорохорится Антон. — Вот засеваем последний гектар… Для любопытных и недоверчивых могу прочитать свежее братухино письмо. — Антон добыл из кармана замызганный мятый конверт. — Всем полезно знать, какие дела творятся в якутской дальней стороне… Значит, здравствуй, Антон, пишут тебе твой братан Николай и жена его Полина, а также сын наш Васька… Дальше идут дела семейные, а главное вот что: «Ты, спрашиваешь, Антон, какая тут жизнь и работа какая? В общем, ничего, хотя сам знаешь, как приходится нашему брату, шоферу, на здешних дорогах. Запросто так никто нигде пять сотен в месяц платить не будет. Если же надумал серьезно, то приезжай».
— От себя не уедешь, — опять тянет Федор. — Чем тут плохо?
— Сравнил! — Антон даже обиделся. — Большая голова у тебя, Федька, а понять не можешь.
— Где уж нам! — ухмыльнулся Федор.
— Последний гектар ждете? — у Андрюшки, как у отца, глаза делаются узенькими щелочками. — А убирать кто будет? Предатели вы!
— Ну ты, малявка! — Антон нахлобучил Андрюшке шапку на глаза. — Откуда мы знали, что так получится. Раньше и в мыслях не было.
— Постойте-ка! — оживился Пашка. — Это кто такой по полосе чешет? Бабка Марфа к нам в гости!
Точно, Марфа Егоровна. В старой фуфайке, в сапожищах, голова шалью укутана. Она кой-как одолела вязкую пахоту.
— Эка страсть, ей-бо! — пронзительно заговорила Марфа Егоровна, еще не дойдя до табора. — Какие ж тут дрова, скажи на милость! Господне наказанье с такой дорогой.
— Здравия желаем! — Антон бойко подскочил к Марфе Егоровне и раскланялся. — Какой ветер занес тебя, бабка? Или к нам на заработки? Смотри, не прогадай.
— Сам без гроша, а пятак сулишь, — зачастила Марфа Егоровна и принялась деловито сбивать грязь с сапог. — Сушняку насобирала, а телега возьми и застрянь в логу. Ей-бо! Чисто наказанье! Подсобите, ребятушки, телегу выпростать.
Ребятушки переглянулись, перемигнулись.
— Трудное это дело, — отозвался Сашка. — Если бы бутылку за спасение…
— Все бутылку ему, косматому! Чисто пьяницы кругом, ей-бо!
— На свои пьем, — подзадорил ее Андрюшка.
— И он туда же! — Марфа Егоровна была уже по правде возмущена. — Вот народ! Гвоздя без рюмки не забьют!
Говорила Марфа Егоровна столь громко, что Журавлев враз проснулся. Вышел из будки, строго глянул на веселую компанию.:
— Шуму от вас — на семь верст, — сказал он. — Пошли, Егоровна, пособлю твоему горю.
— Вот спасибочка! — обрадовалась старуха. — Рядом с дураками завсегда умный найдется.
Марфа Егоровна и Журавлев пошли лесом, обходя пахоту. Иван Михайлович шаг, она два шага.
— Счастливо! — крикнул им вслед Антон. — Чей ход, ребята?
— Да ладно тебе, — Сашка поднялся. — Пойду-ка и я спасать телегу… Ты как, Федька?
— Можно. Разомнем косточки, — потянулся тот.
— Тоже счастливо, — проводил их Антон. — Пашка, чего головой завертел? Ходи.
— Пойду… Два — четыре…
— Четыре — пусто, — продолжил Андрюшка.
— Четыре — пусто, четыре — пусто, — забормотал Антон. — Если на то пошло, мы сделаем «рыбу». Теперь, Андрей Иванович, покажи нам, как козел прыгает, как он кричит.
Андрюшка встал на четвереньки и пошел вокруг ящика.
— Так, так! — приговаривает довольный Антон. — Теперь послушаем, как наш козлик кричит.
— Бе-е! — заорал Андрюшка, но Антону показалось, что недостаточно громко и нежалостливо.
— Еще разок, — приказал он.
Но тут из-за леса выпрыгнул председательский «газик». Следом мчал на мотоцикле испуганный Валерка.
Когда Валерка явился в контору и сказал, что Иван Михайлович зовет на совет агронома, Кузин как раз докладывал по телефону в район, что после обеда посевной конец, уложились в хороший срок и добились отменного качества, благодаря четкой организации работ и эффективному использованию посевной техники. Выслушав журавлевского посланца, Захар Петрович рассердился не на шутку. Прихватив Сергея, сам помчался наводить порядок.
— Это что за представление?! — спросил Захар Петрович. — Почему сеялки стоят? Журавлев где?
— Марфу Егоровну спасать пошли, — пояснил Антон. — Телега у нее в логу застряла. Из-за грязи и мы стоим.
— Нет, ты только полюбуйся на них! — Кузин обернулся к агроному за поддержкой. — Вот у кого голова за посевную не болит.
