Александр Крон - Глубокая разведка
Г е т м а н о в (улыбнулся). Да. Что-то такое было...
М а й о р о в. У меня хорошая память, Андрей. Ты мне здорово помог тогда. Этого я никогда не забуду.
М е х т и. Для нас ваше мнение будет исключительно ценно. Вы, конечно, обследовать?
М а й о р о в. Работать. Здравствуйте, товарищ Рустамбейли. Мы с вами знакомы.
М е х т и. Имели даже маленькое столкновение. Должен сказать, - вы человек с большим характером. Я уже трепещу.
М а й о р о в. А есть причина?
М е х т и. Нет - привычка. Здесь было десять комиссий, и каждая начинает с меня. Я, так сказать, здешний несменяемый классовый враг.
Г е т м а н о в. Вздор, Мехти.
М е х т и. Я не жалуюсь. Это справедливо. Сын бека, за границей дядю имеет, общественной работы не ведет - что за человек? Так, Теймур?
Теймур молчит.
Характер, к сожалению, тоже плохой, скандальный характер.
Г е т м а н о в. Ну, довольно, довольно, Мехти.
М е х т и. Молчи, пожалуйста. У тебя характер еще хуже моего. Клянусь честью - вот единственный человек, который меня умеет угнетать. Ругаюсь с ним, до крика дохожу, но... (Разводит руками.) Конечно, нужно признать волевой человек. В Азии любят твердую руку.
Г е т м а н о в. Ну, Мехти. Я сказал - довольно.
М е х т и. Молчу. (Майорову.) Так что загляните в мое личное дело. Советую.
М а й о р о в. Для инженера личное дело - это его буровая. Клавочка! На тебе ключ - пригони сюда мой шарабан.
Клава выбегает.
Ты не возражаешь, Андрей?
Загудел телефон. Гетманов взял трубку. Пауза.
Г е т м а н о в (хрипло). Да. Что? Что? Не слышу... (Крутит ручку телефона.) Дайте "Сару". Да-да... Испорчен? (Выпускает из рук трубку.)
М о р и с. Что на "Саре"? Авария? Обвал? Да? Да? Говорите - здесь же не истуканы, а живые люди! (Бросается к трубке.) Алло! Алло!
Г е т м а н о в. Вздор. Не может быть. (Шатаясь, бежит к выходу и сталкивается с Газанфаром.) Ты оттуда? Что там? Говори.
Г а з а н ф а р (умоляюще). Елдаш начальник! Менелюм, не сердись, пожалуйста... (Протягивает ему заявление.)
Г е т м а н о в. Говори! Авария?!
Г а з а н ф а р (изменился в лице). Авария?! (Обводит глазами встревоженных людей и, вдруг поняв, что случилось недоброе, закрывает лицо руками.)
Г е т м а н о в (вне себя, трясет его за плечи). Это ты виноват, негодяй. Кто тебя допустил к тормозу? Я знал, чем это кончится. Ты хотел быть бурильщиком, тупая сила? А теперь ты пойдешь под суд. И не ты один. Все - старик, Теймур, вся банда!
Г у л а м. Оставь его, Андрюша. Ты за это ответишь, даю честное слово.
Т е й м у р. Прекрати немедленно!
М а р и н а. Успокойся.
М а р г о (истерически). Не трогайте его - он раненый. Андрей Михайлович!
М е х т и. Газанфар тут ни при чем. Ты погорячился.
Г е т м а н о в (отрезвел). Так что же ты дрожишь? Что ты ревешь, я тебя спрашиваю?
Г а з а н ф а р. Жалко, да.
Г е т м а н о в (с удивлением воззрился на Газанфара). Идиот, что ли? (Бросается к телефону.)
Сирена автомобиля.
М а й о р о в. Едем на "Сару".
Мехти, Морис, Гулам и Теймур выходят.
Товарищ Газанфар, хочешь ехать со мной? Мы тебя ждем, Андрей.
Г е т м а н о в (бросает трубку). Иду.
Майоров, Гетманов и Газанфар выбегают. Хлопает дверь.
От удара обрушиваются занавеси на окнах. В комнату
врывается солнце. Сквозь стекла веранды виден залитый
горячими лучами величественный и строгий пейзаж
пустыни и туманные от непереносимого блеска очертания
стальной вышки.
М а р и н а (смотрит вдаль). Гиблое место. Можно сойти с ума от этой пустыни, от этого осатаневшего солнца.
К о м е н д а н т (помолчав). Ну, Маргарита. Не перетирай время. Поехали дальше. Тьфу! Забыл спросить, за чьей подписью пойдет докладная записка.
Конец первого акта
Акт второй
ВЕЧЕР
Огромная дымно-оранжевая луна встает над поселком.
Песчаная площадка перед жилым бараком. Сбоку
застекленная веранда Гетмановых, в центре - широкое
крыльцо. У крыльца врыты в землю дощатый стол, узкая
скамейка и столб с электрическим фонарем. Фонарь
мигает: то светит вполнакала, то чуть брезжит. На
крыльцо вышла Ольга Петровна - пожилая, сурового вида
женщина, речью и повадкой очень похожая на Ивана
Яковлевича. От Гетмановых вышел комендант с пишущей
машинкой в руках.
О л ь г а П е т р о в н а. Эй, начальник! Ты опять нас без света морить будешь?
Комендант скрылся.
Ишь, долдон. Уж до того раздулся, что и ответить тяжко.
М а р и н а (выглянула. В руках книжка). Ольга Петровна, ваши не вернулись?
О л ь г а П е т р о в н а. Жду. Третий раз самовар греется. Миленькая, покрутите им на "Сару". Ведь это что же - с утра не евши.
М а р и н а. Я звонила. Говорят, уехали.
О л ь г а П е т р о в н а. Сашка-то хорош! Вернется - уши оборву. Еще ко мне не являлся, а уж всюду поспел.
М а р и н а. А вы давно Сашу знаете?
О л ь г а П е т р о в н а. Не так давно. Хотя лет, наверное, двадцать. Еще Клавки на свете не было.
М а р и н а. Он очень изменился. Очень.
О л ь г а П е т р о в н а. Ну, измениться он не смеет. Мы с Иваном ему как родные были. Будет нос драть - выгоню.
М а р и н а. Что вы, Ольга Петровна. Вы меня не поняли.
О л ь г а П е т р о в н а. А не поняла - так слава богу. Миленькая, ну что там на "Саре"? Выходит, сослепу в набат ударили?
М а р и н а. Да, кажется.
О л ь г а П е т р о в н а. Ну скажи на милость, только зря народ перебулгачили. Андрей Михайлович как ошпаренный выскочил.
М а р и н а. Да. Он очень нервный стал.
О л ь г а П е т р о в н а. Нервный, нервный. Заботы одолели. Мой Иван отродясь нервный не был, а тут тоже заблажил. (Скрылась в доме.)
Марина вернулась на веранду. Где-то рядом
остановилась подъехавшая машина. Свет ее фар
достигает площадки. Хлопнула дверца. Появились
Гетманов, Иван Яковлевич и Теймур.
Г е т м а н о в (дойдя до своей двери, обернулся). Я вас предупредил. Докладывать ваш проект Майорову через мою голову - запрещаю. И вообще, если вам дорога разведка - болтовню о кривизне, авариях и прочих ужасах надо прекратить. Ясно? Продолжайте работать.
Т е й м у р. Но, позволь...
Г е т м а н о в. Я знаю, что ты хочешь сказать. Возможно, я сам доложу ваш проект Майорову. Но сначала я должен разобраться в позиции треста. Майоров - мой товарищ, и не мешайте мне говорить с ним так, как я считаю нужным.
И в а н Я к о в л е в и ч. Саша нам тоже не чужой.
Г е т м а н о в. Саша, Саша!.. Вы все воображаете, что Майоров - это Саша.
Т е й м у р. Разве нет?
Г е т м а н о в. Нет. Майоров - это трест. А тресту до смерти надоело с нами возиться.
