Александр Каревин - Исторические шахматы Украины
Вообще-то господ могло быть и трое. Филипп на султане не остановился и попытался войти в соглашение с польским королем Августом II, к тому времени вытеснившим своего конкурента Станислава Лещинского из страны. Условия, предлагаемые Орликом, были все те же: признать его гетманом и сделать наместником в польской части Украины. За это он соглашался служить кому угодно: Швеции, Турции, Польше. Правда, Август II ничего ему не ответил, и лавировать украинскому Труффальдино нужно было всего между двумя монархами. Только вот угодить обоим сразу не получилось.
Карл ХП требовал, чтобы Филипп безотлучно находился в его временной резиденции – Бендерах. Ахмед III вызывал его к себе в Константинополь. Султан повелевал выступать в поход на Украину. Король приказывал никуда не выступать. Волей-неволей «гетману» пришлось определяться.
Казалось, выбор напрашивался сам собой. У шведского короля в непосредственном распоряжении не было ни армии, ни денег. У турецкого султана было и то и другое. Тем не менее Филипп предпочел Карла ХП, чем до сих пор озадачивает своих нынешних поклонников. «Почему Ф. Орлик, который пребывал в эпицентре тех бурных событий, постоянно держал руку на пульсе украинской политической жизни, не сумел сделать ставку на более мощного игрока, каким на то время, несомненно, был турецкий султан?» – недоумевают псевдоисторики.
Ларчик открывается просто. В Бендерах у «гетмана» родился сын Яков. В крестные отцы ему Филипп пригласил шведского короля. То, что Карл ХП был по вероисповеданию протестантом, Орлика не смущало. Кумовьев он выбирал по знатности и богатству, а король сим критериям соответствовал.
Только богатство его находилось в Швеции. Король пообещал по возвращении домой выдать крестнику 20 тысяч талеров. Отказавшись от шведской протекции, Филипп лишался надежды на эту сумму.
С другой стороны, султан мог помочь приобрести власть над украинскими землями. Но ведь эти земли надо было еще завоевать, а военное счастье весьма переменчиво, Орлик не раз убеждался в том лично. «Синица в руках лучше, чем журавль в небе», – рассудил он. И ошибся. Шведская «синица» тоже оказалась «в небе».
Когда Карл ХП возвратился на родину, Филипп последовал за ним в расчете на обещанное. Однако опустошенная долговременной неудачной войной шведская казна не могла позволить себе подобных трат. Выплату все время откладывали. А после того, как король погиб в 1718 году во время очередного похода, шансы Орлика получить большой куш стали совсем призрачными.
Жить было не на что. Он погряз в долгах, заложил даже гетманские регалии. Филипп буквально засыпал шведские власти жалобами и просьбами. Сперва вспомнил про золото Мазепы, одолженное королем. Но тут выяснилось, что на то же золото претендует жена Войнаровского Анна. (Сам Войнаровский попался в руки российских агентов и ко времени описываемых событий уже прозябал в Сибири.)
Узнав о конкурентке, Орлик решил бороться. Вместе с собственной женой «гетман» засел за написание доносов. Войнаровского они обвинили в казнокрадстве, а Войнаровскую – в… аморальном поведении. Думается, шведские чиновники немало позабавились, читая те «разоблачения». А в результате – деньги не получила ни одна, ни другая сторона.
Тогда Филипп стал предъявлять более мелкие претензии. Он упомянул даже пятьдесят бочек водки, будто взятые у него в долг шведской армией во время кампании 1708–1709 годов. Каждую бочку «гетман» оценил в 100 дукатов. В целом же он «насчитал» за шведами долга на 100 тысяч талеров, но тут же сообщил, что согласен на половину суммы.
Надо сказать, что шведское правительство не решалось просто отказать наглому попрошайке. Оно опасалось, что обиженный Орлик станет искать покровителей среди европейских монархов и в случае успеха предъявит удвоенные требования при посредничестве коронованных особ. Тем более что некоторые долги действительно были реальными. Поэтому шведы постарались войти с Филиппом в соглашение. Они выплатили ему 10 тысяч талеров (сравнительно небольшая сумма, учитывая сильное обесценивание шведской денежной единицы). Потом согласились дать еще 20 тысяч при условии, что Орлик откажется от дальнейших требований и покинет Швецию.
Самозванец принял предложение. Перед отъездом он еще выпросил у нового шведского короля Фридриха I несколько рекомендательных писем к главам ряда государств и в 1720 году навсегда покинул негостеприимный Скандинавский полуостров.
Перебравшись в Германию, Филипп развернул бурную деятельность. Выдавая себя за «вождя казацкой нации», он пытался сколотить антироссийскую коалицию, подбить монархов к объявлению войны русскому царю, обещал всяческое содействие врагам России со стороны запорожцев и. просил денег. Одновременно Орлик стремился наладить отношения с русскими властями, получить полное прощение за прошлое.
Россия, только что победоносно закончившая войну со Швецией, была великодушна. Филиппа соглашались амнистировать, разрешали ему вернуться. Но вот о том, чтобы признать его гетманом и вернуть конфискованные после измены имения, не могло быть и речи. А без этого Орлик не хотел идти на примирение.
Однако и сколотить европейскую коалицию самозванец не мог. Под разными предлогами высокопоставленные чиновники уклонялись от встречи с ним. Денег тоже не давали, а «заработанное» в Швеции быстро заканчивалось. Орлик не был бы Орликом, если бы не попытался получить от шведов средства еще раз. Не лично, а через жену и от ее имени он обратился с просьбой о вспомоществовании. Но шведское правительство вежливо ответило, что все расчеты с семейством Орликов закончены. Сбережений же больше не оставалось.
Оказавшись на грани нищеты, Филипп решается снова обратиться к султану. Сделал он это напрасно. В Турции еще не забыли «многовекторного» политика. Уже в приграничной турецкой крепости Хотин местный комендант отказался его принять и через подчиненных передал, чтобы «гетман» убирался туда, откуда пришел. Филипп заявил, что имеет письмо от шведского короля к султану. Такому аргументу комендант не мог ничего противопоставить (это, пожалуй, единственный случай, когда полученные в Швеции бумаги Орлику пригодились).
Письмо отобрали и отправили по назначению. А самозванца поселили в городе до получения о нем султанского повеления. Для Филиппа началась полоса унижений.
Содержание ему назначили мизерное. Жить приходилось впроголодь. Комендант по-прежнему отказывался его видеть. С почти нескрываемой завистью описывает Орлик в своем путевом дневнике, как торжественно принимали в Хотине какого-то гусарского поручика, везшего в Константинополь письма польского короля. С пушечным салютом, музыкой. А его, «гетмана», не удостаивали вниманием. «Не так должны благодарить за мои услуги Оттоманской Порте» (Портой называлось турецкое правительство. – Авт.)», – писал Филипп коменданту, а тот бесцеремонно отвечал, что не может его принять, так как занят более важными делами.
