Валентина Пашинина - Неизвестный Есенин
Таким образом, «Послание…» наносило оскорбление не только поэту Бедному, но и советской власти в целом, которая проводила в жизнь ленинские заветы, гласные и негласные, и продолжала беспощадную борьбу с церковью и духовенством. Самое обидное для властей: нелегальное есенинское «Послание…» уже нельзя было объяснить как пьяную выходку Есенина. Всем было ясно, что самиздатовское стихотворение является осмысленным поэтическим актом, означающим несогласие с государственной политикой.
В яростной борьбе двух стихий земные боги вершили судьбы людей, а «Послание Демьяну», думается, помогло ускорить гибель Есенина. Наверху не могли позволить дискредитировать и срывать успешно начатую кампанию по уничтожению Церкви и православной веры.
Глава 5
По заметенным следам
Первые сведения о «Послании Демьяну» содержатся в воспоминаниях Матвея Ройзмана:
«О стихотворении Есенина я узнал от Ефима Алексеевича (Д. Бедного), который положил передо мной на стол это «Послание». В нем Демьян поносился за то, что выступил со стихотворным фельетоном против Христа. Как мог Сергей, сам написавший не одну богоборческую поэму, выступить по этому поводу против Демьяна? Сами же рифмованные вирши «Послания» ни по мастерству, ни по форме, ни по словарю не походили на стихи Есенина. Ефим Алексеевич это понимал, он хотел только подтверждения, которое и не заставило себя ждать. (Хотя в апреле 1926 года старшая сестра Сергея Катя выступила в «Правде» с опровержением есенинского авторства «Послания», оно продолжало нелегально распространяться под его именем,) Благодаря настоянию Ефима Алексеевича автор фальшивки был обнаружен: им оказался графоман с контрреволюционным душком, некий Горбачев, который и был выслан из Москвы в Соловки».
Окончивший церковно-приходскую школу, где Библией, «как кашей, кормили», Есенин признавался: «Рано посетили меня религиозные сомнения. В детстве у меня были очень резкие переходы: то полоса молитвенная, то необычайного озорства, вплоть до желания кощунствовать и богохульствовать». Тем не менее Есенин с восхищением отзывался о Библии: «Какая прекрасная книжища, если ее глазами поэта прочесть».
Доказать принадлежность «Послания…» Есенину, не имея черновых рукописей, непросто. К тому же, как свидетельствует Иван Старцев, поэт «никогда не планировал на бумаге. В черновиках его редко можно обнаружить следы кропотливого писательского труда. Он брался за перо с заранее выношенными мыслями, легко и быстро облекая их в стихотворный наряд. Если это ему почему-либо не удавалось — стихотворение бросалось».
Выход один: идти по следам выношенных мыслей! Конечно, «Послание…» — вещь нелегальная и наверняка претерпела изменения при рукописном тиражировании. И все же кое-какие намеки на то, что поэма продумывалась, найти можно.
В частности, в есенинских «Стансах» недвусмысленно заявлено о неприятии поэтического метода Демьяна Бедного: «Я вам не кенар, я поэт. И не чета каким-то там Демьянам». В письме Есенина из Тифлиса, адресованном Анне Берзинь, тоже содержится намек на негативное отношение к творцу антиклерикальных агиток: «Демьяновой ухи я теперь не хлебаю». Органичным в этом ряду видится также имя «Ефим Лакеевич Придворов».
Далее. «Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна» начал печататься в газете «Правда» с 12 апреля 1925 года, именно в те дни, когда Есенин лежал в бакинской больнице «Водник». А через неделю, 19 апреля, в день Пасхи, поэт в письме Галине Бениславской сообщает: «Пишу большую вещь». Какую? К сожалению, сохранилась только пятая, с прощальными приветами, страница этого письма. Но известно, что произведения, равные по объему и форме «Посланию…», Есенин причислял к поэмам. Так что вполне возможно, что речь шла именно об ответе Демьяну, и утраченные страницы содержали строки из самого стихотворения.
Известно также, что подписанное Есениным «Послание…» было обнаружено в следственном деле «Воскресенья» — религиозно-философского кружка, организованного в Петрограде в 1917 году философом Александром Александровичем Мейером и разгромленного НКВД в декабре 1928 года. Стихи были изъяты у рабочего Алексея Михайловича Мишанова, проходившего по этому делу.
В 1993 году бывший работник архива КГБ города Сыктывкара В. Полещиков в статье, опубликованной в журнале «Родники Пармы», приводит следующий факт: за хранение стихотворения Есенина «Послание Демьяну Бедному» была расстреляна фрейлина царского двора А. Штоквич.
Самое раннее упоминание о запрещенных есенинских стихах относится к 1926 году.
2 октября 1926 года в Ленинграде Маяковский принял участие в обсуждении доклада А.В. Луначарского «Театральная политика советской власти», в котором содержалась критика Михаила Булгакова. Перед нами часть стенограммы выступления «агитатора, горлана, главаря»:
«— В чем не прав совершенно, на 100 %, был бы Анатолий Васильевич? Если бы думал, что эта самая «Белая Гвардия» является случайностью в репертуаре Художественного театра… Мы случайно дали возможность под руку буржуазии Булгакову пискнуть — и пискнул. А дальше мы не дадим.
— Запретить? (Голос с места).
— Нет, не запретить. Чего вы добьетесь запрещением? Что эта литература будет разноситься по углам и читаться с таким же удовольствием, как я двести раз читал в переписанном виде стихотворения Есенина».
Итак, в октябре 1926 года (не прошло и года после гибели Есенина!) Владимир Маяковский утверждает, что имеют хождение нелегальные стихи поэта. И автором называет не кого-нибудь, а Есенина.
Стенограмма сохранила и утверждение о том, что многие стихотворения Есенина были изъяты и в печати не появлялись.
Впрочем, исследователи творчества Есенина не признают за ним авторства «Послания евангелисту Демьяну», утверждая, что по стилю это не есенинская поэма. Но разве все предыдущие поэмы — это привычный Есенин? Даже любимая самим поэтом поэма «Пугачев» хоть чем-то напоминает тонкого, лиричного Есенина? И разве не известен литературоведам тот факт, что и современники Есенина не всегда узнавали голос мастера? Об этом, в частности, свидетельствует, письмо В. Вольпина от 18 августа 1924 года: «Случайно прочитал Вашу «Песнь о великом походе». Она меня очень порадовала несколькими своими местами, почти предельной музыкальной напевностью и общей своей постройкой. Хотя в целом, надо сказать, она не «есенинская». Вы понимаете, что я хочу сказать?»
Из всех крупных вещей, кроме, может быть, последней эпической «Анны Снегиной», «Послание евангелисту Демьяну» — гораздо более «есенинская» вещь, чем некоторые другие. Если бы, к примеру, не было четко засвидетельствовано авторство «Черного человека» или «Страны негодяев», их бы с еще большей уверенностью отвергли за «непохожестью».
