Хайнц Шмидт - С Роммелем в пустыне. Африканский танковый корпус в дни побед и поражений 1941-1942 годов
Водителем оказался известный немецкий военный корреспондент барон фон Эзебек. Он тоже сбился с пути и сказал, что, похоже, здесь в радиусе нескольких миль нет никакой жизни. Сквозь песчаные вихри трудно было определить положение солнца. Мы посчитали, что в это время суток солнце должно быть где-то на юге, и свернули влево. Невозможно было угадать, где находится противник – спереди или сзади; но было ясно, что нам следует двигаться к востоку.
Незадолго до сумерек мы натолкнулись на крупнокалиберную артиллерийскую установку, которую буксировал тягач. Мы встретили группу из восьми немецких артиллеристов, которые тоже потерялись в пустыне со своей 88-миллиметровой зениткой, огромным гусеничным тягачом и машиной снабжения. Нам не оставалось ничего другого, как заночевать с ними.
Один из солдат сообщил приятную весть: в грузовике снабжения полно сырых яиц. Я отварил по три яйца фон Эзебеку, его водителю и себе, а военный корреспондент в это время варил кофе. Буря утихала, и, хотя на зубах все еще скрипел песок, еда казалась замечательной, а кофе – просто нектаром.
На рассвете воздух был кристально чистым. На много миль вокруг, насколько хватало глаз, не было видно ни единого следа человека или машины. На юго-востоке мы различали высохшее соляное озеро. Я безуспешно пытался найти его на карте фон Эзебека. Пустыня здесь была усеяна валунами. Мы с военным корреспондентом решили двигаться в сторону соляного озера, чтобы на большой скорости пересечь его гладкую поверхность. Идея была разумной, но нас встревожило появление «харрикейна», летевшего на бреющем полете.
Мы ехали несколько часов, пока не заметили вдали колонну, двигавшуюся в северо-восточном направлении. Фон Эзебек сетовал на то, что прибудет в Мекили слишком поздно и не увидит своими глазами его падение. Мы пересекли соляное озеро и уже приближались к небольшой возвышенности, как вдруг увидели в воздухе немного позади нас самолет, который получил прямое попадание и, объятый пламенем, рухнул на землю. Мы не знали, был ли это наш самолет или вражеский, и помчались к месту падения, чтобы выяснить это. По пути мы наткнулись на укрепленный пост. К нашей радости, он оказался немецким – здесь был установлен легкий зенитный пулемет. Мы прокричали командовавшему постом унтер-офицеру:
– Как проехать на Мекили?
– Вы едете со стороны Мекили, – ответил он.
Он добавил также, что атака на Мекили должна вот-вот начаться.
Через несколько минут я отыскал штаб 5-й легкой дивизии, поспешил распрощаться с фон Эзебеком и, поблагодарив за его помощь, отправился к майору Хаузеру. Он спокойно меня выслушал.
– Ну конечно же это идея Элерта, – сказал он. – Только ему могло прийти в голову такое.
Он обсудил новый приказ с генералом Штрайхом. Но командир дивизии получил свой приказ лично от Роммеля всего несколько часов назад и был готов штурмовать Мекили.
Мы выдвинулись к маленькому форту в пустыне, с трех сторон окруженному британскими позициями. Бой был жарким и длился всего пару часов. Мы захватили в плен генерал-майора Гамбьер-Парри, который пытался вырваться из окружения на своем командирском автомобиле. Число пленных достигло почти трех тысяч. Мы одержали еще одну значительную победу. Рота мотоциклистов нагнала британскую колонну, двигавшуюся через пустыню южнее Джебель-Акдара, и, к своему изумлению, захватила двух героев британского наступления на Бенгази: генерал-лейтенанта сэра Ричарда О'Коннора, который был только что посвящен в рыцари за успешные операции против итальянских войск, и генерал-лейтенанта сэра Филипа Ниэма, кавалера Креста Виктории. Так что теперь у нас было три генерала.
Взлетно-посадочная полоса в Мекили была усыпана обломками разбитых самолетов. С короткими интервалами британские машины делали заход, чтобы снова атаковать ее. В разгар одного из налетов на нее приземлился мой «физелер-шторх». Из него выскочил радостно улыбающийся Роммель, только что прилетевший с личной разведки обстановки в пустыне.
Штабные грузовики захваченных британских генералов стояли на небольшой возвышенности. Это были большие угловатые машины с крупными шинами, оборудованные радиостанциями и принадлежностями для работы с бумагами. Мы тут же окрестили их «мамонтами», но я и представить себе не мог, что эти грузовики будут использоваться Роммелем, его штабом и командирами на протяжении всей борьбы, начинавшейся сейчас в пустыне.
После короткой беседы с плененными британскими генералами Роммель с большим интересом осмотрел машины. Он наблюдал, как из грузовиков выносили британское оборудование. Среди выгружаемых вещей он заметил пару огромных защитных очков. Они ему понравились. Он улыбнулся и сказал:
– Брать добычу разрешается даже генералу. Я возьму эти очки себе. – И он водрузил очки поверх козырька своей фуражки с золотым кантом.
С тех пор эти очки стали главной приметой Лиса Пустыни.
Глава 5
У ворот Тобрука
Роммель повел войска на Тобрук еще до наступления рассвета. Предыдущей ночью штаб германского Африканского корпуса перебрался в Мекили. Я избегал встречи с майором Элертом. Роммель выделил один из своих «мамонтов» генералу Штрайху из 5-й легкой дивизии, два оставил для себя и своего штаба. Он велел нарисовать на трофейных машинах германский крест. Мы захватили большое число автомобилей, и мне досталась открытая штабная машина, подобная той, какой обычно пользовался сам Роммель.
Альдингер, который отправлялся вместе с Роммелем, дал мне такие инструкции:
– Господин Шмидт, отныне вы всегда будете следовать за генеральской машиной. Вы поступаете в полное распоряжение генерала.
2Это были драматические дни. В Югославии 27 марта к власти пришел король Петр, в два часа ночи совершивший «дворцовую революцию». 28-го наших итальянских союзников изрядно потрепали Королевские ВМС в битве у мыса Матапан. На следующий день, после прибытия 1-й южноафриканской бригады в Диредауа в Абиссинии, стало ясно, что судьба Аддис-Абебы решена. Асмаре суждено было пасть двумя днями позже (1 апреля туда вошла 5-я индийская дивизия под командованием генерал-майора Л.М. Хита). 30 марта Роммель у Эль-Агейлы двинулся вперед. Ко 2 апреля мы вытеснили британцев из Мерса-эль-Бреги на побережье, а также Адждабии, и на следующий день они эвакуировались из Бенгази, города, который всегда было трудно удержать. Одновременно Рашид Али, сторонник оси, совершил переворот в Ираке, и у Уэйвела появилась еще одна головная боль. Министр иностранных дел Иден и генерал сэр Джон Дилл, начальник британского Имперского генштаба, только что побывали в Афинах в ответ на просьбу Греции оказать военную помощь. Уэйвелу пришлось перебросить войска с Ближнего Востока в Грецию, в которую Германия вторглась утром 6 апреля, одновременно войдя в Югославию.
