Владимир Дроздов - Над Миусом
Но тогда Аня сменилась и вышла подышать воздухом.
И сразу увидела: шестерка штурмовиков, которую сопровождали два "яка" (Лиза со своим ведомым), сбросив бомбы, вдруг круто полезла вверх. А ведь обычно "нлы"
после бомбометания штурмуют позиции немцев из пушек и пулеметов. Однако тут они лезли все выше, и вокруг них стали уже возникать белые комки разрывов. Догадка блеснула, когда Аня увидела: над "илами" из облака выплыли одномоторные "юнкерсы" - "лапотники". Так их прозвали потому, что обтекатели на колесах у этих "юнкерсов" похожи на большие лапти или калоши. Но хотя у "лапотников" и скорость невелика, и вооружение слабое, а пехота их не любит. Они бомбят с пикирования - гораздо точнее, чем более крупные двухмоторные "юнкерсы" и "хейнкелн".
Аня прикинула, куда "лапотники" нацелились. Получалось, что вроде собираются бомбить позицию нашей артиллерии к северу от станции наведения - вон уже и в круг там становятся... Но только Аня подумала: "Не спуститься ли в землянку?" - как штурмовики ударили снизу по "лапотникам" из пушек и пулеметов. В ровный гул моторов ворвался жесткий треск - словно горох на пол просыпали. И - Аня даже руками всплеснула!- два "лапотника" из восьми стали падать, дымя и разваливаясь на части. У одного сначала отвалилось крыло, потом хвост, потом второе крыло... А другой, оставшись сразу же без хвоста, закрутился, замахал крыльями, будто старинная ветряная мельница. Так и пошел к земле.
И остальные заметались, посбрасывали бомбы как попало, повернули назад, один даже в облако нырнул! Аня улыбнулась. Однако тотчас и напугалась: на наших штурмовиков сверху, как ястребы на уток, свалилась четверка "мессеров". Теперь "илы" показались Ане тяжелыми, неловкими, неуклюжими... Они медленно переваливались с хвоста на нос - надеялись уйти от "мессеров" к земле?
Но тут оба "яка" сопровождения - Лиза и ее ведомый - взмыли навстречу "мессерам", как бы заслонили собой штурмовиков. Аня испугалась за подругу - два против четырех!
С земли Ане казалось: вот-вот "яки" столкнутся с "мессерами". Уж не на таран ли решилась Лиза? Аня на мгновенье невольно зажмурилась.
И вдруг "мессеров" сзади догнали еще два "яка"! Откуда только взялись? Прострекотали пушки переднего "яка", и один из "мессеров" клюнул носом, пошел к земле. Почва под ногами Ани слегка вздрогнула, когда этот "мессер" врезался в берег реки на нейтральной полосе.
А оставшиеся "мессеры" закрутились с "яками" в опасном вальсе воздушного боя. Аня во все глаза смотрела.
"Яки" зажимали немцев. И вот уже один, а за ним второй и третий "мессеры" нырнули в облака и больше не вынырнули. "Яки" помахали друг другу крылышками и разошлись.
Aня полезла нa вершину кургана. Спросила дежурного летчика: кто это немца сбил? А тот приложил к губам палец, улыбнулся и шепнул:
- Ге-не-рал!
Вечером Аня спросила Лизу: "Куда теперь запишут этого немца? Ведь в формуляр генерала, наверно, нельзя, раз ему запрещено участвовать в воздушных боях?"
Лиза ответила: "Он уже записан на группу; будто мы все его сбили". И, заметив, должно быть, недоумение на лице Ани, добавила: "Наш генерал за славой не гонится, она сама к нему льнет". Аня навсегда запомнила улыбку Лизы - обычно суровому выражению лица подруги она была так несвойственна.
Аня завидует Лизе по-доброму - рада за нее. Хотя и у Лизы тоже не все просто. Конечно, она не станет, как Чернова, везде и всюду хвастать своим особым положением, из-за которого Чернова пытается присвоить себе разные мелкие привилегии. Но вот однажды они с Лизой сидели вдвоем на крыльце своей хатки.
Лиза вдруг прошептала:
- А там у него сын и дочь... - и опустила голову.
Аня обняла подругу за плечи, поцеловала в соленую щеку. С минуту они помолчали. Потом Лиза сказала твердо:
- Но я же летчик-истребитель! Не могу родить!
Они еще недолго посидели обнявшись. На горизонте плясали далекие беззвучные сполохи зарниц, особенно яркие в темноте августовской южной ночи. Лиза сказала:
- Ну ладно, пойдем спать, завтра с утра вылет на сопровождение "горбатых".
Так сказала, будто ей этот вылет в утешение назначен.
Больше Лиза к разговорам о любви не возвращалась.
И Аня - тоже. Хотя иногда ей хотелось пооткровенничать с Лизой.
Конечно, Аня и сама прекрасно понимала: советовать здесь бесполезно все равно все пойдет само собой. Ни от Ани, ни от Горова не зависит, как у них дальше сложится. Да и будет ли это "дальше"? Аня чувствует: Горов немного стесняется своего возраста и положения, не хочет сплетен...
Но разве могли бы они с Горовым сохранить в тайне свои отношения? И вообще-то все здесь на виду, а уж рота связи всегда "при всем присутствует". Переговоры ведут связистки, и вечерами подруги делятся друг с другом событиями дня - все становится известно всем.
Вот недавно... Аня дежурила и вскочила, когда в аппаратную вошли генерал-лейтенант Хребтов и с ним - очень тучный, пожилой, с усталым умным лицом генерал армии. Аня догадалась: командующий фронтом! И верно: он попросил соединить его с начштаба фронта. Аня сумела сразу получить линию, командующий фронтом отдал какие-то распоряжения. Потом сказал: "Ух, устал!" - сел на диван и жестом пригласил генерала Хребтова устроиться с ним рядом.
Конечно, Аня не все слышала. Шла обычная работа, Аня что-то принимала, передавала. Однако поняла: генерал Хребтов жаловался командующему фронтом. Сначала нападал на какого-то генерала-артиллериста с греческой фамилией, потом и генерала Строева задел. Видно, был недоволен, что вместо комдива их принимает начштадив. Тот стоял поблизости, на диване ему уже не осталось места. Аня знала: комдив в воздухе. И начштадив это знал, только твердо придерживался обычной версии: генерал Строев пошел по землянкам летчиков. И, наверно, генерал Хребтов догадывался, что его надувают, злился.
Вдруг он послал куда-то начштадива. Аня не расслышала-искать генерала Строева? Зато очень хорошо поняла и запомнила задумчивые слова командующего фронтом:
- Вот про таких людей, как генералы Протафилли или Строев, часто говорят: "Много о себе понимают!" Но это-формула дураков. Дурака раздражает чувство собственного достоинства, которым наделены Строев, Протафилли и подобные им. Они ведь - гордые люди. А дуракам кажется: те всем окружающим противопоставляют себя. Нисколько! Они держатся одинаково и с начальниками, и с подчиненными - всегда остаются самими собой. И Строев, и Протафилли-люди богатой, сложной души. Не сомневаюсь: они выше многих интеллектом и нравственностью. Однако не кичатся этим перед стоящими ниже и не лезут на глаза начальству. Хотя превосходно знают работу и превосходно делают ее.
Командующий еще что-то говорил в том же духе, но Аня отвлеклась-заработал СТ-35. И ухватила только самый конец его речи:
