Владимир Мартынов - Явка в Копенгагене: Записки нелегала
Весна 1960 года в Европе была довольно теплой. По возвращении из Египта моя подготовка продолжалась уже в направлении отработки легенды. Первого мая удалось попасть на Красную площадь. После бесчисленных проверок мы с женой пробрались наконец к своим местам на трибунах для гостей. Мы стояли близко от Мавзолея. Хорошо было видно, как на трибуну поднимался Н. С. Хрущев с соратниками. Начинался военный парад и демонстрация. В то утро в районе Свердловска был сбит Пауэрс, что торпедировало встречу в верхах. Международная обстановка, близкая к разрядке, вновь накалилась, напряженность пошла по возрастающей, приведя в конце концов к Карибскому кризису.
Отпуск мы провели в Ялте, как всегда «дикарем». Снимали комнатку в Верхней Ялте, питались где придется, благо снабжение в городе было превосходным. На набережной стояли бочки с молоком, квасом, пивом, всюду продавались булочки, пирожки, кругом рестораны и закусочные. Стали появляться иностранные туристы.
Был солнечный морозный день начала февраля 1961 года. Выйдя из дому, я окунулся в обычную толчею у станции метро «Новослободская». В условленном месте, на углу Селезневской и 3-го Самотечного переулка, стояла серая «Волга». На переднем сиденье рядом с водителем сидел Григорий, мой, уже четвертый по счету, куратор, круглолицый, румяный, с усами щеточкой. Я сел на заднее сиденье, и машина тронулась.
— Ну, как у нас идут дела? — спросил Григорий, поворачиваясь ко мне.
— Нормально, — ответил я. — Все идет по плану.
Завтра рано утром я уже должен был перевоплотиться в туриста из Канады и вылететь вначале в Бухарест, затем в Прагу.
Сегодня перед отъездом последняя встреча с руководством. Вернее, прощание.
Свернув с проспекта, углубились в переулочки, сплошь застроенные деревянными и кирпичными одноэтажными домами и особняками. На перекрестке двух узеньких улиц мы высадились, и машина тотчас ушла. Мы с Григорием не спеша шагали по переулку. Я даже не подозревал, что в этом районе есть такие чудесные тихие места. Остановились у калитки небольшого деревянного дома с мезонином, стоявшего в глубине сада. Григорий нажал на черную кнопку звонка сбоку от калитки. Из дома проворно спустилась невысокая седая женщина в накинутом на плечи ватнике. Она открыла калитку, и мы прошли по расчищенной от снега дорожке к резному крыльцу. Григорий уверенно шел впереди. Чувствовалось, что он здесь бывал не раз. В гостиной, устланной ковром, нас ждали три человека. Один из них, Станислав Тимофеевич, был мне знаком, коренастый, с энергичным массивным подбородком и быстрыми движениями. Мы встречались с ним в прошлом году в маленьком кабинете рядом с приемной КГБ на Кузнецком мосту. «Веста» тогда, пройдя бесчисленные тесты и собеседования, была окончательно признана годной для нашей работы и приступила для начала к изучению немецкого языка (в школе она изучала английский и знала его относительно неплохо).
Третий из присутствовавших на встрече был высокий мрачноватого вида седой блондин с выдающимся носом и колючим недоверчивым взглядом холодновато-голубых навыкате глаз, насмешливо взиравших на собеседников откуда-то с высоты собственного роста. Густые русые волосы его были зачесаны назад.
— В. А., — представился он.
— Проходите, садитесь, — пригласил нас всех за стол В. Г.
На столе, уставленном блюдами с бутербродами, возвышались бутылки армянского коньяка, грузинского вина «Гурджаани». Отдельно стояла большая хрустальная ваза-ладья с яблоками и апельсинами.
— Ну, что ж, выпьем за удачу в нашем деле, — предложил В. Г. — Что пьем? — спросил он, окидывая взглядом присутствующих.
Все, кроме В. Д., сошлись на коньяке, он же предпочел вино.
— Ну вот ты его и открывай, — сказал В. Г., передавая В. А. штопор. После чего он разлил коньяк в маленькие хрустальные рюмки на высокой ножке. Хрустальный звон наполнил гостиную.
— Мы сегодня провожаем В. И. в неблизкий и нелегкий путь, — сказал В. Г. негромким голосом. — Да сопутствует ему удача!
Мы осушили рюмки.
— В. И., — продолжал В. Г. — Вы отправляетесь на Запад в тяжелый для нас час, но пусть это вас не беспокоит. Мы знаем, что вы не из слабонервных, иначе мы бы с вами вот так не сидели. У нас крупный провал в Англии, какого давно не было. Захвачена нелегальная резидентура — резидент, радисты, агенты. Резидент, сейчас это уже не секрет, Гордон Лансдейл, псевдоним «Бен». Очень толковый. Фронтовик. Много сделал для нашей страны.
— Но, к сожалению, он ведет себя на следствии не так, как надо, — подал голос В. А.
— Ну, сейчас не об этом, — сказал В. Г., недовольно покосившись на В. А. — Ему там видней, как себя вести. Легко нам здесь рассуждать, сидя за столом.
— Скоро вы сами обо всем этом деле узнаете, — вступил в разговор С. Т., — сидевший справа от меня. — Там на Западе все газеты только об этом деле и говорят. С фотографиями, со всеми подробностями…
— Страны НАТО захлестнуло сейчас волной истерии и шпиономании, — продолжал между тем В. Г. — Поэтому будьте осторожны. Ваше задание на первые два-три года не предусматривает проведение каких-либо активных операций. Никакой разведки от вас не требуется. Вам, прежде всего, предстоит превратиться в иностранца, вжиться в этот образ, стать настоящим аргентинцем, с тем чтобы в дальнейшем, в какой бы вы стране ни находились, вы бы уверенно выступали как аргентинец.
— Весь парадокс в том, что В. И. не знает испанского, — сказал В. А.
— Что из этого? — сказал В. Г. — Попадет в армию— быстро выучит. К тому же он по легенде никогда и не жил в испаноязычной среде. Откуда же ему знать испанский?
— По приезде в Аргентину вы сразу же начнете изучать язык, — продолжал В. Г. — Испанский, насколько мне известно, не такой уж трудный. — И он снова наполнил рюмки. — Есть одна притча, — продолжал он задумчиво, медленно вращая на столе рюмку с коньяком. — Прилетали лебеди на одно озеро, где у них в изобилии был корм. Но однажды вожак стаи стал замечать, что озеро стало все больше и больше затягивать какой-то маслянистой пленкой. Предупредил он всю стаю не летать больше на это озеро. И стали они искать себе корм на других озерах. Но один молодой, очень самоуверенный лебедь не послушался совета вожака. «Зачем это я буду летать на дальние озера, когда здесь полно рыбы? И что мне какая-то масляная пленка?»— говорил он и продолжал прилетать на это озеро. А крылья его между тем незаметно для него самого все больше и больше пропитывались этой маслянистой пленкой и становились тяжелыми. И вот в один прекрасный день он уже больше не мог взлететь с поверхности озера. Так выпьем же за то, чтобы В. И. всегда вовремя замечал опасность и вовремя уходил от нее.
