Айно Куусинен - Господь низвергает своих ангелов (воспоминания 1919–1965)
ГЛАВА ВТОРАЯ. Коминтерн
С 1924 по 1933 год я работала в Коммунистическом Интернационале, Коминтерне. Прежде, до приезда в Москву, я об этой организации почти ничего не знала. Но вскоре получила возможность довольно близко познакомиться со «штабом мировой революции». В 1921 году мужа назначили секретарём Исполкома Коминтерна, кроме прочего, он занимался разработкой устава и основных направлений деятельности этой организации. С осени 1922 года я участвовала в вечерних обсуждениях дел Коминтерна. Собирались обычно у нас дома, в гостинице «Люкс». Нередко бывали у нас Раковский[27] и Пятницкий[28], оба из Коминтерна. Обычно засиживались за полночь — в Москве это было тогда принято. Поэтому ещё раньше чем начать работать в Коминтерне я уже кое-что знала о его функционерах, его проблемах и задачах. Даже иногда помогала Отто в выполнении некоторых щекотливых заданий, о которых другие сотрудники не должны были знать. На машинке я печатала медленно, двумя пальцами, но первое, что попросил меня сделать Отто, — перепечатать статью, написанную им по-немецки от имени Интернациональной контрольной комиссии Коминтерна. Начало статьи содержало несколько политических обвинений против Александры Коллонтай[29], которая вместе с Александром Шляпниковым[30] высказала критику некоторых положений политики Коминтерна[31]. Далее следовало её признание своей вины и клятвенные заверения впредь не противостоять тактике Коминтерна. «Признание» было тщательно составлено заранее, недоставало лишь подписи Коллонтай. Отто предупредил меня, что дело очень щепетильное и в Коминтерне о нём знать не должны. Я спросила, кто такая Коллонтай. Это чрезвычайно умная, талантливая женщина, объяснил он, но из-за своего непреодолимого стремления защищать начинания, обречённые на провал, ей, как видно, не избежать неприятностей.
Отто также интересовался моим мнением о некоторых служащих Коминтерна. Он научен был горьким опытом не полагаться только на своё мнение, когда надо было оценить чей-либо характер или способности. Внимательно выслушивая других, он уточнял своё представление о человеке. Был он крайне осторожен, всеми средствами старался избежать ошибок в оценках.
От Куусинена и его сослуживцев я узнала, что ещё задолго до революции 1917 года Ленин мечтал образовать международное сообщество, которое занималось бы подготовкой и осуществлением революций в других странах[32]. На смену старым, капиталистическим правительствам должны были прийти большевистские, коммунистические. В декабре 1918-го или январе 1919-го Ленин собрал в Москве своих друзей и соратников на совещание[33]. Участвовали в нём и многие руководители неудавшегося коммунистического мятежа 1918 года в Финляндии. Обсуждались вопросы создания централизованной интернациональной организации коммунистов, которая бы заменила Второй Интернационал. Штаб организации должен был находиться в Москве. У меня долгие годы хранилась фотография, сделанная на этом совещании. Кроме Ленина, Зиновьева[34], Троцкого и, видимо, Каменева[35], на ней Отто Куусинен и ещё трое финнов: Куллерво Маннер[36], Юрьё Сирола и Эйно Рахья[37].
В начале 1919 года Ленин созвал конференцию, где также обсуждались вопросы создания Третьего Интернационала[38]. Не считая немца Гуго Эберлейна[39], одного австрийца и ещё двоих русских, все участники конференции были политическими эмигрантами и жили в то время в СССР. Эберлейн был уполномочен своей компартией. Остальные иностранные участники конференции не обладали ни правом, ни полномочиями выступать от имени своих партий. Куусинен как-то мне сказал, что некоторые из так называемых представителей даже никогда не видели той страны, которую якобы представляли.
Подбор участников был случаен, однако позже пропаганда, мне кажется, непомерно раздула роль конференции, назвав её «учредительным конгрессом Коммунистического Интернационала». Большинство участников, как и Ленин, были интеллигентами, теоретиками. Определены были лишь несколько основных лозунгов, да и то в общих чертах. Не распределялись должности, не выбиралось руководство, да и ни одного штатного работника в Интернационале не было, если не считать двух-трёх человек, писавших пропагандистские статьи. Поэтому в начале своей деятельности Коминтерн занимался лишь публикацией агитационных статей, страстно призывающих поддержать «хорошее начинание». Карась пытался внушить миру, что он — акула. Конгрессы 1919 и 1920 годов[40], несомненно, имели какое-то историческое значение, но самим Коминтерном оно было в последующие годы преувеличено непомерно — видимо, из стремления ошеломить и друзей, и врагов. Отто считал, что в первые годы организационная структура Коминтерна была малоэффективна.
После мартовского конгресса 1919 года штаб мировой революции расположился в одном из особняков Денежного переулка. Я впервые вошла в это здание в 1922 году. Мне показалось невероятным, что это и есть центр мировой революции. Я уже писала раньше, что увидела там лишь разношёрстную толпу интеллигентов — русских и иностранцев. В этом здании в 1918 году было немецкое посольство, там был убит германский посол граф Мирбах. Официально считается, что его убили эсеры в знак протеста против Брест-Литовского мира. Ленин тогда же заявил, что убийство посла — лишь преамбула к восстанию эсеров против большевиков, и многие социал-революционеры были расстреляны. Но муж мой говорил мне, что эсеры к тому убийству не имели никакого отношения… Однажды я застала Отто беседующим в своём кабинете с рослым чернобородым человеком. Мне он представился Сафириным. А когда он ушёл, Отто, улыбаясь, сказал, что это был убийца графа Мирбаха — Блюмкин[41]. Он работает в Чека и едет за границу с важным заданием, касающимся Коминтерна. Я сказала, что ведь Мирбах был убит эсерами. Отто лишь громко рассмеялся, и мне стало ясно, что убийство было подстроено, чтобы убрать с дороги мешавшую Ленину партию социал-революционеров.
В начале 1921 года Ленин отозвал Отто Куусинена из Стокгольма и дал задание подготовить устав[42], который будет представлен на утверждение третьего конгресса Коминтерна в июле 1921 года[43]. В соответствии с уставом структура всех коммунистических партий мира была пересмотрена. Отто превосходно умел применять на практике учение Ленина, свидетельством тому — новый устав. До сих пор помню письмо Ленина, которое сейчас хранится в Москве, в его музее. В письме говорится, что никто кроме Куусинена не смог бы так удачно сформулировать устав[44]. Отто писал устав по-немецки, и коммунист Вильгельм Кенен[45], выходец из Германии, получил задание сделать его стилистическую редакцию.
