Анастасия Волочкова - История русской балерины
Обо всем этом Наталия Михайловна рассказала мне, пригласив к себе домой. Она поделилась со мной своими планами о моем будущем, перечислила несколько очень интересных партий, которые собиралась готовить со мной на третьем курсе. По словам Наталии Михайловны, меня ожидал блестящий выпуск, который безусловно гарантирует мне поступление в Мариинский театр. Было решено, что я не принимаю предложения Виноградова.
Однако новый учебный год начался с того, что Дудинская надолго уехала в Америку для постановки спектакля. Как всегда в таких случаях, ее замещала мама моей одноклассницы. На уроках этого педагога я в основном сидела на скамейке. Она объясняла мне: «Настя, ты уже все это умеешь делать, поэтому посиди и отдохни. Пусть другие научатся». Так продолжалось из урока в урок, и я поняла, что скоро забуду все, чему меня учили. А в это время Виноградов уже обсуждал свое предложение о приеме меня в Мариинский театр с ректором Академии Надировым. Одновременно он очень настойчиво пытался убедить моих родителей в необходимости этого шага именно сейчас, а не через год, когда я закончу Академию.
С первого взгляда, предложение быть зачисленной в труппу Мариинского театра еще до окончания балетной школы выглядело чрезвычайно заманчивым. Но оставался очень болезненный вопрос: как отнесется к этому Наталия Михайловна? Я очень ее любила и боялась огорчить.
Видя наши колебания, Надиров самым решительным образом уверил меня и моих родителей, что объяснение с Дудинской он берет на себя и не сомневается, что ему удастся все уладить. Главное же, что подкупило нас, это обещание ректора, что в учебном процессе для меня не произойдет никаких изменений. Я останусь в своем классе и вместе со всеми буду заниматься по полной программе третьего курса, включая общеобразовательные и специальные предметы.
Что касается стажировки в Мариинском театре, то оба руководителя единодушно уверили меня, что я смогу совместить ее с учебой в Академии и что новая большая творческая и физическая нагрузка будет мне только на пользу.
Я поняла, что мою судьбу уже решили.
Но не зря меня и моих родителей не оставляло очень сильное беспокойство. Когда Наталия Михайловна вернулась из Америки, состоялась ее беседа с ректором. В результате чего двери ее класса и ее дома для меня надолго закрылись – более чем на год. Мои попытки объясниться самой с Наталией Михайловной долгое время не удавались. Но, слава богу, это мучительное для меня время прошло. Дудинская была мудрой женщиной и смогла сама разобраться во всем и понять меня.
В дальнейшем наши отношения снова стали очень близкими и теплыми. И оставались такими до самой кончины Наталии Михайловны. Все годы после нашего примирения я постоянно чувствовала ее активный интерес к моей жизни, как творческой, так и личной. Она почти всегда присутствовала на моих концертах в Петербурге и поддерживала меня во многих моих экспериментах. Удивительно, как у Наталии Михайловны сочетались любовь и преданность классике и явный интерес и симпатия ко всему новому в балетном искусстве.
В последние годы жизни Дудинской мне еще довелось с ней поработать. Она репетировала со мной спектакли «Лебединое озеро» и «Баядерка», которые я танцевала на ее восьмидесятипятилетнем юбилее. Кроме того, большой честью стало для меня приглашение в Японию, где она ставила балет «Жизель» с токийской труппой. Но об этом я расскажу позже.
Последний мой концерт, на котором присутствовала Наталия Михайловна, был организован мною в честь ее девяностолетия. Это была наша последняя встреча – уже через несколько месяцев я давала концерт в память о своем Педагоге.
Вспоминая Наталию Михайловну, я понимаю, какой бесценный подарок судьбы я получила в юности. И хочется привести слова академика Дмитрия Сергеевича Лихачева: «В каждой культуре должна быть аристократическая ее часть. И в этой великой части русской культуры Наталия Михайловна Дудинская, конечно, удивительным образом универсально воспроизводит весь дух русского балета».
Прежде чем закончить главу о моих детстве и юности, хочется сказать о том, какое мощное влияние на мою детскую душу оказали мой родной город и одно из его самых поэтичных мест – Летний сад. Моя мама была страстно влюблена в Петербург и учила меня видеть, восхищаться и наслаждаться его красотой. Наши прогулки по набережным и паркам были самым большим моим удовольствием с раннего детства.
Когда мама стала работать экскурсоводом в Летнем саду, для меня наступило совсем особенное, незабываемое время.
Сразу после занятий в балетном училище я бежала в Летний сад и иногда проводила там немало времени, ожидая, когда освободится мама. Надо сказать, что для меня это было не только приятным, но и очень полезным времяпровождением. Мне нравилось слушать рассказы экскурсоводов об истории Санкт-Петербурга и его культуре.
Конечно, самым замечательным экскурсоводом была моя мама. Я с гордостью наблюдала, что за ней всегда следует самая большая группа людей. Действительно, мама умела очень живо и образно вести свой рассказ, вкладывая в него все свое восхищение и любовь. К тому же мама необычайно красива какой-то светлой и одухотворенной красотой, и не зря постоянные посетители называли ее «нимфа Летнего сада».
Глядя на мою маму, я хотела быть на нее похожей. Так же увлекать и завораживать зрителей своим искусством. Ее пример, ее преданность любимому делу, конечно, во многом повлияли на меня.
Глава 2
«Лебединое озеро»
Когда о каком-нибудь известном артисте говорят как о «везунчике», о том, что успех пришел к нему легко и просто, – не верьте. Если так и бывает, то чрезвычайно редко. Я могу согласиться с утверждением, что существуют люди, которым во всем сопутствует удача. Но понимаю и другое: этот, на первый взгляд, везучий человек вложил огромное количество своих физических и душевных сил, чтобы достигнуть высочайшей оценки судьбы. Удача и есть такая оценка. И только очень близкие и родные люди могут знать, чего она ему стоила.
В моей жизни случилось так, что любое событие, свершение, выступление в балете, любой успех пришлось выстрадать. И в этом смысле «Лебединое озеро» для меня – балет знаковый и судьбоносный. Мало того что каждый раз он подхватывал меня на перепутье, в какие-то очень сложные жизненные моменты, мало того что я танцевала его в трех разных трактовках: Виноградова, Васильева, Григоровича, – но еще и внутренняя суть спектакля – борьба между светлым и темным началом – каким-то магическим образом постоянно вторгалась в мою жизнь.
Так началась моя борьба с тенью.
С одной стороны – плотный график: с утра – в театр, на урок класса, затем – в балетное училище, чтобы изучать общеобразовательные предметы, а также дуэтный, характерный, историко-бытовой танцы и другие специальные предметы. Вечером я снова возвращалась в Мариинский театр, чтобы продолжить репетиции «Лебединого озера», а после них зачастую торопилась обратно в Академию, где уже репетировала свой школьный репертуар. Таким образом, в течение дня мне приходилось несколько раз переезжать из театра в Академию и обратно. Насколько естественнее и проще было бы для меня заниматься классом в самом училище! Но благодаря «стараниям» заинтересованных людей я не могла посещать уроки Дудинской.
