Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV
1/14 марта 1900. Среда
второй недели Великого Поста.
Сегодня прибавляется еще день в разность счисления по Юлианскому и Григорианскому календарю, потому что февраль по нашему был високосный, по новому стилю — простой.
Побыл в Иокохаме, чтобы справить накопившиеся дела: побыть в двух банках, сделать визиты новым — консулу Феодору Ивановичу Васильеву и морскому агенту Александру Ивановичу Русину, и прочее.
Вечером был из Иокохамы некто Яковлев, рыбопромышленник из Камчатки, просить окрестить родившееся у него в Иокохаме дитя (он здесь временно с семейством). Отправляется завтра для сего: о. Вениамин, диакон Львовский и иподиакон Кавамура.
Лука Ясуми, катихизатор, пишет, что христиане в Окутама, Согей и Фудзисава собрали двадцать пять ен на гробный покров и стихарь, и просит за сии деньги выписать сии предметы. Придется мне приплатить за покров, а стихарь пошлем старый. Больше где же требовать от сих бедных мужичков!
2/15 марта 1900. Четверг.
О. Павел Морита, из Маебаси, о жене Ильи Яци пишет: нет надежды, чтобы она пошла в Женскую школу для усовершенствования ее религиозного образования и чтобы вернулась к мужу: она нисколько не знает веры и решительно не любит Яци, и удивляться этому нельзя: Василий Усуи, будучи катихизатором в Ициносеки, где тогда была Софья, нынешняя жена Яци, сосватав ее за Яци, всего только одну неделю поговорил с ней о вере, а Яци она увидела только раз — и затем была крещена и перевенчана. Мужа она тотчас же невзлюбила, почему и ушла от него под предлогом изучения швейного искусства, потом ушла совсем и ни за что не хочет возвращаться к нему. Дело нужно считать поконченным, и из него урок: таких легкомысленных крещений и браков вперед не допускать, почему письмо о. Морита оставлено для прочтения на Соборе в укор Василию Усуи, о. Иову Мидзуяма, крестившему и венчавшему, и самому Яци.
3/16 марта 1900. Пятница.
Павел Степанович Попов, драгоман в Пекине, известный знаток китайского языка, хочет печатать здесь, а не в Пекине, третьим изданием свой Русско—Китайский словарь, почему чрез меня запросил сведений отсюда о стоимости и прочем. Сведения собрал чрез Матфея Уеда, и сегодня посланы ему.
О. Сергий Судзуки пишет из Оосака, что еще из католиков присоединились — ныне уже тринадцать со времени Собора; просятся и еще оттуда. Что ж, пусть; из полумрака в свет, — радостно им, приятно и нам. Только пусть присоединения будут непременно по чисто уважительным причинам и по тщательном ознакомлении с православием. О сем завет о. Сергию.
О. Петр Сибаяма пишет, что в Йокосука несколько протестантов просятся в православие, но что он поставил для них условием — основательное изучение православия прежде, чем приняты будут в Лоно Церкви. Это хорошо. Пусть только о. Петр будет верен своему правилу.
4/17 марта 1900. Суббота.
Опасно захворал Петр Исикава, редактор «Сейкёо—Симпо», ныне трудящийся над составлением истории Японской Церкви — лучший из наших писателей. Незаменимая потеря будет, если не выздоровеет.
3/18 марта 1900. Воскресенье
второй недели Великого Поста.
О. Вениамин продолжает обнаруживать свои дурные стороны. Смотрю на Литургии — очень уж скоро он закрывает свой служебник; спрашиваю потом:
— Какой это служебник у Вас?
— Иоанна Златоуста, — говорит и показывает.
— Но ведь теперь, в посту, Литургии Василия Великого; Вы не по уставу поступаете.
— Знаю, что не по уставу; но у меня нет служебника Литургии Василия Великого.
— Отчего же Вы не спросите? Здесь сколько угодно служебников.
Но увидел он старый, с разбитым переплетом, служебник.
— По этому служебнику невозможно служить, — говорит.
— Служебников здесь на двадцать священников хватит, только их нет здесь, потому что они не нужны; спросили бы, дан бы был новый служебник.
Надувшись, ушел. Вообще он, несмотря на мои ласковые слова всегда, когда приходится говорить с ним, дуется на меня — должно быть, за поставление его ниже Савабе на отпеванье. Жалуется на это, кому только может — слышал уж я, что «унижен он перед японскими священниками, что в России он не стал бы ниже никакого протоиерея» и прочее. Золотце приехало!
6/19 марта 1900. Понедельник.
Утром во время занятий подали карточку «Доктор Ермолай Иосифович Канский. Санкт—Петербургский институт экспериментальной медицины». Двадцатидевятилетний очень живой и симпатичный врач, посланный из Петербурга в Порт—Артур и прилежащую нашу Манчжурию исследовать появившуюся моровую язву; приехал в октябре, ныне возвращается, не нашедши никакой моровой язвы там, и очень огорченный тем, что до сих пор нигде не встретился с сею язвою, хотя уже четыре раза был посылаем отыскивать и забирать в плен ее. С чемоданом явился, значит — нельзя было не приютить; дал ему комнату и попросил Ивана Акимовича Сенума показать ему город, познакомить с японским знаменитым бактериологом доктором Китасато и прочее — что все и исполнено.
Часа в два явился Bishop Awdry со своей супругой; с час просидели, рассказывая про свои миссионерские успехи. В Оосака пятьдесят полисменов сделались христианами, принимая от их миссионеров уроки английского языка и вероучения. Так как это оказалось блестящим успехом и в глазах японских властей, то ныне попросили Одрэ дать учителей английского языка и христианского вероучения для полисменов Токио; семьдесят оных ныне находятся в научении у людей Одрэ; двести обещаются ему в то же научение; ищется достаточное помещение для сего. Пять раз в неделю собираются полицейские на уроки Bishop’a Awdry; английский язык преподает им англичанин, христианское вероучение — японский пастор. Бишоп надеется, что все они будут христианами. В Нара тоже полицейские научены английскому языку и христианству. Awdry надеется, что во всех главных городах будет то же. В гимназии тоже просят у него учителей английского языка (и вероучения — всегда объявляют ему частно) из миссионеров, ибо учителя–де — не миссионеры — зазорную жизнь ведут. Mrs Awdry, в свою очередь, старается о водворении христианства между японскими дамами высшего круга. Она образовала общество из них и уже дала им две лекции — по чему бы? По астрономии! И на сие хватает английской благочестивой леди! Надеется навести мысль своих слушательниц на христианскую идею о Страшном Суде, когда дойдет в дальнейших лекциях до звезд внезапно воспламеняющихся и угасающих. Придворные дамы, между прочим, очень заинтересованы ее лекциями и просят продолжения и расширения круга оных (это значит, что Императрица интересуется и одобряет). — Хотели полюбоваться видом Токио; я повел их на колокольню. Спустившись оттуда, бишоп и его супруга помолились в Соборе; последняя со слезами, что показало в ней действительно благочестивую леди.
