Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV
О. Иов Мидзуяма пишет, что жена катихизатора в Исиномаки, Ильи Яци, ушла от него и ни под каким видом не хочет возвращаться к нему, если он останется катихизатором. «Пусть совсем бросит христианство, — говорит, — тогда согласна жить с ним». Вот так скандал! Хороший урок катихизаторам не жениться на первой подвернувшейся в местности, а брать из Миссийской Женской школы. Отвечено о. Иову, что всеми мерами жена Яци должна быть удержана за ним; пусть она поступит в Миссийскую женскую школу на год изучить веру; убедить ее к сему написано и о. Павлу Морита в Маебаси, откуда она родом и куда бежала к отцу, не желающему, однако, ее развода с Яци.
25 февраля/9 марта 1900. Пятница
первой недели Великого Поста.
Не то, так другое: Павла Хирота плачет–разливается, не хочет петь на левом клиросе у Кису; вместе с нею плачет и просит за нее старуха — учительница Ефимия Ито: «По крайней мере два раза в месяц Кису доводит до слез Павлу своими грубостями, — говорит (чего я и не знал), — позвольте ей перейти на правый клирос», — просит. Но у Павлы лучший альт на левом клиросе, без нее хору будет плохо; кроме того, отпустить ее на правый — за ней потянутся и другие, так что левый хор хоть уничтожай. Утешал я и уговаривал долго оставаться и петь по–прежнему на левом — «не будет–де Кису вводить ее в слезы». Молча согласилась. Поет она, стоя на том месте, на котором убился ее отец — плотник — во время постройки храма, упав, по неосторожности, при разборке лесов и от сотрясения спинного мозга умерши мгновенно, после чего она, совсем маленькою, принята была в школу.
Из Оосака о. Сергий Судзуки извещает, что опять из католиков трое приняты были в Церковь — за ними следуют и еще в ближайшем будущем. Католическая Церковь в Оосака, видимо, в беспорядке; японцев долго обманывать нельзя.
26 февраля/10 марта 1900. Суббота
первой недели Великого Поста.
В половине восьмого позвонили к Причастному Правилу, по прочтении которого, немного за восемь часов, был трезвон к началу Литургии. Приобщались все учащиеся; из города почти никого. Служили оо. Павел Сато, Роман Циба, Феодор Мидзуно. Я сказал поучение вместо Причастна.
О. Игнатий Като из Немуро прислал большое письмо с описанием, как он поступил по поводу смерти язычника в христианском семействе. Он встревожен был жалобой оттуда ко мне, что не похоронил сего язычника. Но частно, не в священническом облачении, он, тем не менее, молился за сего язычника на кладбище. Поступил он правильно, о чем уже было писано ему; ныне и еще напишется к успокоению его.
Посланы сегодня чрез посредство Евгения Генриховича Спальвина все книги Миссии, сто пятнадцать названий, в дар Восточному Институту в Владивостоке на имя директора его — Алексея Матвеевича Позднеева.
27 февраля/11 марта 1900. Воскресенье
первой недели Великого Поста.
За Обедней было причастников человек двадцать.
В Церкви были русские: Игнатий Иосифович Маковский, имеющий на Сахалине угольные копи, и Андрей Николаевич Кузнецов, служивший у Филиппиуса и бывший здесь в Церкви в 1875 году на Пасху, когда в первый раз совершилось Пасхальное богослужение в Крестовой ныне Церкви. Маковский пожертвовал на сирот, кстати подвернувшихся у меня в комнате со своей газеткой, сто рублей и потом на Церковь сто рублей; Кузнецов дал на Церковь десять ен, сиротам — одну ену. Маковский, нужно заметить, — поляк и католик. Спасибо ему!
Вечером — обычное занятие с Накаем переводом Священного Писания.
28 февраля/12 марта 1900. Понедельник.
В час пополудни было отпевание Екатерины Имада, матери иподиакона Андрея Имада, одной из первых христианок в Сендае, замечательной тем, что она служила заключенным за христианство в тюрьму в Сендае в пятом году Мейдзи, снабжая их (вместе с женой Иоанна Вакуя) пищей и одеждой и утешая их. О. Павел Сато, по моему внушению, сказал на отпевании небольшую надгробную речь о сем. Отпевали со мной шесть японских священников с о. Павлом Савабе во главе. Вышел было и простоял несколько времени по левую руку от меня, насупротив о. Савабе, и о. Вениамин, новоприбывший миссионер, но под предлогом головной боли вернулся в алтарь, разоблачился и ушел из Церкви. Пред облачением в алтаре я ему сказал:
— О. Павел Савабе станет первым, Вы вторым — так было и при прежних миссионерах.
— Так не должно быть — это не по уставу, — ответил он.
Я пошел облачаться, он подходит и повторяет то же.
— Тем не менее станьте, как я сказал; так делали все до Вас, кроме архимандритов; о. Савабе очень уважаемый здесь.
О. Вениамин повиновался на несколько минут, но гордость его не выдержала долго, ушел, разумеется, к немалому соблазну японских священников, которые, смотря на его обиженную физиономию, не могли не догадаться, в чем дело. Такого феноменального самолюбия здесь между миссионерами еще не было. Становясь или садясь ниже о. Павла Савабе, никто до сих пор не высказал, да, вероятно, и в душе не имел, ничего против этого знака почтения к нему. О. же Вениамину особенно не к лицу было обижаться: он еще не родился, когда у о. Павла Савабе были заслуги пред Церковью, а в тот год, когда родился, о. Павел уже терпел гонение за христианство.
29 февраля/13 марта 1900. Вторник.
Илья Яци, катихизатор в Исиномаки, пишет, что жена его ни за что не хочет возвращаться к нему — нет надежды, чтобы поступила в Женскую школу для религиозного образования и что с нею нет другого средства, кроме развода. На это отвечено ему, чтобы развод ни на волос не исходил от него — ни словом, ни делом. Пишет он еще, что кумушки там, в Исиномаки, стараются подыскать ему уже другую жену, но что–де он оную непременно наперед пошлет в Миссийскую Женскую школу. На это отвечено, что для таковой в Женской школе места не найдется (не для всякого чурбана оная школа), но что есть не мало кончивших полный курс в ней — из них катихизаторы могут брать себе в жены.
Петр Суда, учитель Семинарии (из кончивших в прошлом году), приходил просить, чтобы послать его в Академию. Но я уже положил никого не посылать — доселешние опыты вразумили; кроме того, он человек слабый здоровьем, недалекий способностями. Жаль видеть слезы после отказа, но что же делать?
1/14 марта 1900. Среда
второй недели Великого Поста.
Сегодня прибавляется еще день в разность счисления по Юлианскому и Григорианскому календарю, потому что февраль по нашему был високосный, по новому стилю — простой.
Побыл в Иокохаме, чтобы справить накопившиеся дела: побыть в двух банках, сделать визиты новым — консулу Феодору Ивановичу Васильеву и морскому агенту Александру Ивановичу Русину, и прочее.
