Александр Городницкий - «У Геркулесовых столбов...». Моя кругосветная жизнь
Уже в России, вспоминая беседу с Юрием Михайликом, я написал стихи, посвященные ему:
Поэт, оторванный пространством
От собственного языка,
Судим не может быть пристрастно, —
Его дорога нелегка.
Под зодиаками иными
Живет он много лет подряд,
Где кажутся глухонемыми
Те, кто по-русски говорят.
Не так ли некогда Овидий,
Безрадостный слагая стих,
Томился мукою, не видя
Вокруг читателей своих
На склонах берегов суровых
Дуная – северной реки,
Что понимали с полуслова
Подтекст написанной строки?
Москву, Одессу или Питер
Вернет ли он когда-нибудь?
Ежеминутно рвутся нити
И увеличивают путь.
Но будет исцеленье ранам,
Мой неулыбчивый собрат.
Горит закат над океаном,
А рукописи не горят.
И будет отзвук этой лире,
Пока волна у ног звенит,
Пока в подлунном нашем мире
Жив будет хоть один пиит.
Прощание с Австралией всегда связано с грустью. И не только потому, что Австралия очень далека от нас. А еще и потому, что на пятом континенте задумываешься о каком-то другом варианте собственной жизни, который не состоялся, а мог бы состояться, если бы ты был моложе и мог все начать с «белого листа».
Перечитываю снова, как поэму,
Эту землю, пробудившись поутру,
Где гуляет на свободе страус эму
И стремительные скачут кенгуру.
Здесь улыбкою сияет каждый встречный,
Жизнь спокойна, как широкая река.
Хороша страна Австралия, конечно,
Только очень отовсюду далека.
Мы с тобой не отыскали места ближе,
Где надежный мы бы выстроили дом,
Потому что ни в Москве и ни в Париже
Мы, по-видимому, счастья не найдем.
Мы свыкаемся здесь с блеяньем овечьим,
С теплым запахом парного молока.
Хороша страна Австралия, конечно,
Только очень отовсюду далека.
Не забудутся, покуда не умру я,
Эти теплые заморские края.
Если жизнь мне подарили бы вторую,
Я Австралию бы выбрал для житья.
Ах, как жаль, что мы устроены неверно,
Что отпущены нам дни, а не века!
Хороша страна Австралия безмерно,
Слава Богу – отовсюду далека.
Хелло, Джуди!
Не повышает настроения
Лесистых склонов красота.
У нас сейчас метель весенняя,
А здесь осенние цвета.
Веселый марш играет радио,
Вода запела под винтом.
Прощай же, Новая Зеландия,
Прощай же, город Веллингтон.
Здесь мной не пахано, не сеяно,
Не для меня тепла вода.
В краю, где солнце светит с севера,
Не знать мне женщин никогда.
Грущу сейчас чего же ради я
И вспоминаю не о том?..
Прощай же, Новая Зеландия,
Прощай же, город Веллингтон.
В московском утреннем автобусе,
От красоты твоей вдали,
Я вспомню вдруг, что есть на глобусе
Полоска узкая земли.
Не потерять того, что найдено
На берегу твоем крутом.
Прощай же, Новая Зеландия,
Прощай же, город Веллингтон.
В феврале 1974 года на переходе из Австралии в Новую Зеландию у нашего научно-исследовательского судна «Дмитрий Менделеев» сломался баллер рулевого управления, и нам пришлось почти три недели простоять в Веллингтоне, ожидая, пока запасные детали доставят из Германии. Лишенные местных денег, мы все дни этого вынужденного отдыха проводили на океанских пляжах под Веллингтоном, где купались и собирали раковины галиотисов с яркой перламутровой изнанкой. Во время этой стоянки мне довелось подружиться с коренной новозеландкой Джуди Холловей, яркой и статной каштановолосой вдовушкой. У нее была небольшая машина, на которой она возила нас по побережью. Джуди любила русскую литературу, кроме того, она была коммунисткой достаточно левых убеждений, чуть ли не маоистского толка. Мы подружились с Джуди, хотя она ни слова не понимала по-русски, а я плохо владел английским. У нас даже были достаточно обширные дискуссии на политические темы.
До встречи с Джуди я не был знаком с зарубежными женщинами. Она была на редкость хороша собой и сильно отличалась от советских женщин. Так дикие гуси отличаются от домашних. Она была свободна. Она говорила то, что она хотела, она улыбалась, когда хотела, двигалась как-то иначе, чем наши. А главное – она каждую минуту понимала, что она женщина.
Хорошо помню наш выход из Веллингтона 2 марта 1974 года, когда в воздухе закружились первые желтые листья и в Новой Зеландии началась осень. Накануне на судне был устроен прощальный вечер. Взволнованная предстоящим расставанием и раскрасневшаяся от вина, Джуди, скинув мешавшие ей высокие туфли, танцевала в нашей кают-компании босиком, не обращая внимания на недовольные взгляды первого помощника. На следующий день она должна была приехать проводить меня, но на пирсе так и не появилась. Судно ушло, и я, глядя на ускользающий зеленый новозеландский берег, написал грустную песню, которая начинается словами: «Прощай же, Новая Зеландия, прощай же, город Веллингтон…»
Я был уверен, что с Джуди мы никогда больше не увидимся. Но все сложилось иначе. В 2009 году, через тридцать пять лет, я должен был выступать с концертами в Новой Зеландии, и мои друзья решили ее разыскать. Было это нелегко. У меня не было ни ее адреса, ни телефона. Было известно лишь, что жила она в Веллингтоне и состояла в компартии. В итоге нашлось около сотни Джуди Холловей, которые подходили по этим параметрам, но никто из них не знал Александра из России. И лишь совершенно случайно, по старой книжке членских взносов новозеландской компартии, удалось найти ту самую Джуди. Она уже давно не живет в Веллингтоне и не состоит в коммунистической партии. Когда я летел в Веллингтон, то написал новую песню о Новой Зеландии – «Хелло, Джуди!»
Судно из гавани выйти готово,
Над побережьем редеет туман.
Кончен заход, отдаются швартовы,
Снова нас ждет впереди океан.
Крылья раскрыли портовые боны,
Время пришло возвращаться домой.
Новой Зеландии берег зеленый
Тает за нашей за кормой.
Гуд бай, Джуди, курс намечен,
Нам не встретиться вновь.
Чем короче были встречи,
Тем сильнее любовь.
В Веллингтоне нынче лето,
А в России метель,
На планете дальше нету
Наших разных земель.
Меж кромешных серых буден
Обо мне вспоминай,
Гуд бай, Джуди, гуд бай, Джуди,
Гуд бай, Джуди, гуд бай.
Быстрой водой, убегающей в реках,
Необратимое время течет.
Тем, для кого миновало полвека,
Двадцать часов перелета не в счет.
Канули в ночь гималайские склоны,
От неподвижности ноги свело.
Новой Зеландии берег зеленый
Снова плывет под крыло.
Хелло, Джуди, хелло, Джуди,
Я вернулся опять.
Хелло, Джуди, хелло, Джуди,
Выйди друга встречать.
Непогода в странах Юга,
И немолоды мы.
Как узнаем мы друг друга
На пороге зимы?
Южный ветер щеки студит,
А на сердце тепло.
Хелло, Джуди, хелло, Джуди,
Хелло, Джуди, хелло!
В аэропорту группа людей из русского «комьюнити» встречала меня шумно, с хлебом-солью, гармошкой и водкой. Рядом с ними стояла седая сутулая женщина, в которой я с трудом опознал прежнюю красавицу Джуди Холловей. Только глаза, улыбка и белоснежные зубы остались такими же.
