Дмитрий Смирнов - Записки чекиста
Действительно, автором писем оказался человек преклонного возраста, бывший бургомистр Оболи И.Г.Езовитов, отец подпольщика Владимира Езовитова, казнённого гитлеровцами. Беседы с ним велись не как с бывшим бургомистром, а как с отцом активного участника комсомольского подполья, человеком, в жизни которого произошла трагедия.
Отец, оказывается, знал об участии сына в борьбе против оккупантов. Знал и о том, что их дом используется для нелегальных встреч молодых патриотов. Но разве мог он предполагать, что начальник полиции Николай Экерт, их дальний родственник, явится в дом бургомистра с обыском и арестует Владимира на глазах у отца?
Такую гнуснейшую подлость, такое предательство не забудешь никогда.
Не сразу поверил старик чекистам, что их интересует не его личное прошлое, а поиски виновников гибели участников комсомольского подполья. Только после нескольких долгих и откровенных бесед Езовитов признался, что анонимные письма писал действительно он.
И рассказал как все получилось.
Откуда узнал рижский адрес Экерта? Тот сам написал ему, просил сообщить, где находится его жена. На просьбу убийцы сына Езовитов не ответил и тут же решил напомнить органам госбезопасности об этом мерзавце.
В первом письме он указал фамилию «Гарлевский», полагая, что этого будет достаточно для розыска Н.А.Экерта. Но потом подумал: «А вдруг не догадаются, что это фамилия родственников предателя?..» Поэтому во втором письме перечеркнул слово «Гарлевский» и написал — «Экерт».
Письмо, полученное от Экерта, Езовитов прочитал и сжёг. Предатель больше не обращался к нему. Где он сейчас, старик не знает.
Пришлось Юрию Петровичу снова ехать в Ригу. Опять начались беседы с теми, кто знал пропавшую Аннушку. Выяснилось, что она возвращалась в Ригу. Была домработницей у директора бисквитной фабрики. Но тот, после увольнения, перебрался в Москву.
Надо теперь ехать туда.
И вот Москва, встреча с теми, у кого Аннушка была домработницей.
— Да, работала, — ответили там. — Но мы не прописывали её, а она не настаивала. И договора с ней, как с домработницей, по той же причине не заключали. Даже её фамилию забыли.
Тягуче и нудно протекала эта утомительная беседа. Словоохотливая Берта Абрамовна, жена бывшего директора фабрики, делала вид, будто всей душой готова помочь в поисках Аннушки, а сама явно уклонялась от откровенных ответов. Мол, что вы нам сделаете? Не хотим говорить, и баста! Без нас узнавайте все, что вам надо…
Так, ни с чем, и вернулся Юрий Петрович в Ригу. А там разыскал квартиру бывшего директора-»бисквитчика», познакомился с его соседкой, общительной женщиной, которая, узнав о цели приезда гостя из Минска, удивилась:
— Как, Берта Абрамовна не помнит её фамилию? Да ведь Аннушка жила у них целый год! Я собственными глазами видела её паспорт у хозяйки.
Немного подумав, она добавила:
— Кстати, муж Берты Абрамовны — заядлый фотолюбитель. Возможно, у него сохранились снимки или фотоплёнка, где сфотографирована Аннушка с их детьми. Сошлитесь на меня, и Берта Абрамовна все вспомнит!
Действительно, вспомнила все. Фамилия Аннушки — Шляхтенецкая. Нашлась и любительская фотография: дети директора, он сам, и… Аннушка! Она, вспомнили «вдруг» бывшие хозяева, осталась в Риге. Опять устроилась у кого-то домработницей.
Наконец-то нашёлся адрес Анны Викентьевны Шляхтенецкой. У неё оказалась двойная фамилия: Шляхтенецкая-Тулина. Но повидаться тогда с Аннушкой не удалось — заболела, уволилась и уехала к себе на родину в Калининскую область.
Анну Викентьевну нашли в родной деревне. Болезнь подточила её силы: худенькая, усеянное морщинами лицо, потухшие глаза. Да, она работала в Риге: на стройке и домработницей. Была и уборщицей в бане. Знает ли Николая Экерта? Конечно! Тем более, что он относился к ней хорошо. Только, знаете, лучше не вспоминать о нем…
Бывают минуты, когда во имя человеколюбия приходится ложью щадить раненого суровой жизнью человека. Но случается, что ради его же исцеления необходимо сказать правду, какой бы жестокой и горькой она ни была. Потрясения излечивают иногда даже очень больных людей.
И Юрий Петрович рассказал ей всю правду об Экерте.
Только теперь поняла Аннушка, что представляет собою этот человек. Вспомнила, что, когда работала в бане, он понравился ей своей обходительностью, заботами. Вот почему и согласилась уехать с ним из Риги, как только у Николая возникли какие-то осложнения с милицией.
— А когда ехали мимо небольшой станции, возле Витебска, — рассказывала Аннушка, — он неожиданно произнёс: «Хорошо, что я скоро буду далеко отсюда. Здесь у меня очень много врагов». Я не стала спрашивать, что это за «враги». Очевидно, когда-то в этих местах что-либо натворил и теперь решил уехать подальше. Потом Николай успокоился, повеселел. Ещё в Риге он интересовался моим здоровьем, подробно расспрашивал, как проходит приступ. Сам он не жаловался на здоровье. А когда подъезжали к Оренбургу, вдруг начал трястись и даже бредить. Все это мне хорошо знакомо, и я испугалась, что у него будет припадок. Поэтому в Оренбурге мы поспешили в больницу. Когда спросили документы, он ответил, что их украли во время приступа. И почему-то назвался Николаем Ивановичем Неведомским. Я тогда не поняла, зачем он врёт.
Анна Викентьевна задумалась. Понизив голос, с грустью сказала:
— Через четыре дня я уехала. Коля заговорил о том, что многое пережил, хочет побыть один, подлечиться. Что он потом меня вызовет. Перед отъездом строго предупредил: «Никому не проговорись, что ездили вместе. Мне будет плохо и тебя привлекут к ответственности, как соучастницу». За что?.. Никакого преступления я не совершила. Ну, да теперь понятно, на что намекал. Мешать я ему стала, очевидно, отделаться хотел. Потому и не вызвал…
С этими ценнейшими данными, полученными от человека, который последним видел Николая Экерта, Юрий Петрович и возвратился в Минек. Теперь преступник уже не Н.А.Экерт, а Николай Иванович Неведомский. Где он сейчас? Остался в Оренбурге, на «излечении»? Сомнительно. Аннушка была нужна ему как свидетель «болезни» и «приступа».
Когда надобность в этой женщине миновала, выпроводив её, он поспешил замести следы и, возможно, перекочевал на новое место…
А генерал Перепелицын, несмотря на большую занятость, продолжал пристально следить за ходом розыска Экерта. Годы шли, тянуть с этим делом нельзя было.
В моей памяти навсегда осталась первая встреча с этим человеком, в 1952 году. В то время Александр Иванович был заместителем министра Внутренних дел Белоруссии и стаж его работы в органах МВД исчислялся всего лишь несколькими месяцами. Бывший слесарь паровозного депо, солдат, политработник, А.И.Перепелицын, став чекистом, упорно и настойчиво постигал основы многотрудной чекистской работы, глубоко вникал в каждое дело.
