Дмитрий Смирнов - Записки чекиста
Однако ему не повезло.
В то время в рядах американской армии было ещё немало честных людей, искренне считавших себя боевыми союзниками наших воинов и вместе с нами переживавших радость победы над гитлеровской Германией. Таким честным человеком оказался и тот майор. Вызвав Экерта, он выслушал рассказ о его «заслугах», а потом выгнал продажного подонка вон.
И вот произошло то, чего Николай Экерт боялся больше всего на свете: возвращение в Советский Союз, необходимая в таких случаях проверка…
Экерт прошёл проверку в Риге. Но вместо чистосердечного признания, спасая шкуру, рассказывал небылицы, приправленные крупицами правды. Не стал отрицать, что он, Николай Артурович Экерт, до войны жил в Сиротинском районе Витебской области, где работал в колхозе. Зато дальше — сплошная ложь. Во время войны, мол, работал на торфоразработках. Проклятые немцы за связь с партизанами расстреляли брата, а его самого насильно мобилизовали в «Русскую освободительную армию». В карательных частях не служил. Имеет ранение: на правой руке не хватает фаланги указательного пальца.
Для верности назвал и свидетелей, которые служили вместе с ним в «РОА». Те знали легенду, сочинённую Экертом, как знали и его истинные «заслуги». Пускай себе врёт, что фалангу пальца потерял в бою, а не тогда, когда пытался изнасиловать латышскую девушку и «за причинённое увечье» застрелил её. Пускай проклинает немецких извергов за мнимый расстрел единственного брата, который на самом деле жив и здоров, ничем себя не скомпрометировал и находится в Брестской области.
Все это станет известно несколько позднее. А в те дни друзья Экерта подтверждали его брехню, боясь, как бы он не рассказал правду о них.
Так Н.А.Экерту удалось пройти проверку. Вместе с другими возвратившимися на Родину людьми его послали работать на стройку.
Как будто пронесло…
Откуда этот предатель мог знать, что ещё во время войны, как только Витебская область освободилась от фашистской нечисти, начался сбор материалов о его преступной деятельности?
Начались планомерные поиски бывшего начальника полиции.
Вначале казалось, что Н.А.Экерт исчез бесследно, словно сквозь землю провалился. Но однажды в органы государственной безопасности поступило письмо. Конверт был без штампа почтового отделения и обратного адреса, а в нем лежал измятый листок бумаги с короткой фразой: «Рига, проспект Виестура, 2, Гарлевский Н.А.»
Обычная анонимка? Возможно.
А если предположить, что какой-то Гарлевский Н.А., проживающий по этому адресу, совершил государственное преступление и автор письма решил поставить об этом в известность органы государственной безопасности?
Произвели проверку. В домовых книгах Н.А.Гарлевский по указанному адресу не значится и в этом доме не проживает.
Что же, предать анонимное письмо забвению и на этом поставить точку? Нет, надо действовать.
Председатель Комитета государственной безопасности при Совете Министров БССР генерал-майор А.И.Перепелицын оказывал большую помощь руководителю оперативной группы подполковнику М.М.Колесникову в розыске преступника. Да и сам Колёсников понимал, что время работает не только на нас, но и на наших врагов, которые стремятся зарыться поглубже и уйти подальше от того места, где они совершали преступления.
Тем временем в органы государственной безопасности поступило новое безымянное письмо. В нем, как и в первом, находился клочок бумаги с тем же адресом, только фамилия «Гарлевский» была перечёркнута, а рядом написана карандашом другая — «Экерт».
Эта дописка внесла ясность. Н.А.Гарлевский и Н.А.Экерт — одно и то же лицо! Инициалы Экерта — Н.А., Николай Артурович, а фамилия «Гарлевский» принадлежит родственникам, у которых он когда-то жил. Очевидно, что это пишет человек, знающий Экерта, но не решающийся назвать себя.
Новая тщательная проверка помогла установить, что Н.А.Экерт, — уроженец Сиротинского района, 1914 года рождения, — действительно проживал в Риге, был на стройке, работал в бане, затем заведовал складом. А потом исчез, и никто не знает, где он. Хотя есть люди, которые работали вместе с ним. Сохранились даже кое-какие бумаги, среди которых имеется его автобиография.
Командированный в Ригу сотрудник комитета госбезопасности Юрий Петрович Незнамов составил обстоятельное описание жизни Н.А.Экерта в столице Латвии. Судя по поведению, его не устраивала работа на стройке, где все время приходилось быть на виду у людей. Поэтому разыскиваемый охотно пошёл истопником в баню. Поселился он в пристройке к бане, куда были вхожи только его бывшие дружки-власовцы.
Здесь, в тихой заводи, они подготавливали различные махинации, вплоть до уголовных, в которых Экерт принимал активное участие. В органах милиции Риги оказалось дело, из которого явствовало, что Экерт, заведуя складом, с помощью работницы стройки — сожительницы приятеля, сбывал на толкучке бывшие в употреблении одеяла, спецодежду, обувь. На допросе он заявил, что не знает, кто воровал эти вещи, и если виноват в чем-либо, так только в халатности.
Как раз в это время некоторых друзей «ротозея-кладовщика» привлекли к уголовной ответственности за действия, направленные против Советского государства в годы Великой Отечественной войны.
Воспользовавшись тем, что сам он вне подозрений, Экерт немедленно исчез.
Найти в Риге знакомую Экерта, которая работала продавщицей в магазине, стоило немалых трудов. Но знала она немногое. Николай никогда не рассказывал о своём прошлом, многословием не отличался и все время чего-то боялся. Закончилось их знакомство тем, что Экерт обманул эту женщину и сошёлся с другой. Её звали Аннушкой.
Из Риги они куда-то уехали.
Для Юрия Петровича эти обстоятельства представляли определённый интерес. Почему Экерт предпочёл продавщице, судя по её описанию, ничем не примечательную женщину? Что между ними общего? Возможно, что они и уехали вместе. Если так, то куда и зачем?
Теперь предстояло искать и Экерта, и Аннушку.
Потребовалось перелистать десятки архивных дел, прежде чем в приказах строительного управления был обнаружен документ о назначении Н.А.Экерта на должность истопника, а уборщицей в ту же баню Анны Викентьевны Шляхтенецкой.
Усиленно продолжались поиски и автора двух анонимных писем. Судя по отдельным полустёртым словам на обороте одного из них, бумага имела какое-то отношение к кирпичному заводу в Оболи.
Не там ли живёт и их автор?
И Юрий Петрович вместе с экспертом-графологом отправился в Оболь. Просматривая документы на кирпичном заводе, различные заявления и бумаги, эксперт обратил внимание на почерк И.Г.Езовитова, просившего отпустить ему на хозяйственные нужды бракованный кирпич. Заключение по почерку автора анонимных писем и заявлению на кирпич, написанному Езовитовым, было категоричным — это рука одного и того же лица.
