Никлас Бурлак - Американский доброволец в Красной армии. На Т-34 от Курской дуги до Рейхстага. Воспоминания офицера-разведчика. 1943–1945
В это время вернулись Андреенко и Троев. Подполковник увидел, что его листки лежат не на столе, а на его стуле. Он их поднял, посмотрел на меня и спросил:
— Читали?
— Так точно, — ответил я, — но лишь первый параграф.
— Что скажете?
Глядя прямо в глаза подполковнику, я ему ответил то, о чем мне подумалось. Прямо и откровенно.
Он посмотрел на меня как-то странно. Помолчал. А потом произнес:
— Замечено правильно, но не точно.
— Почему? — удивился я.
— Приказ подписан в 20.20, а Кривошеин прорвал вторую оборонительную линию противника в 21.00.
18 апреля 1945 года
Андреенко о Кривошеине
Потери за 3-й день прорыва (по данным оперативного отдела 1-го Белорусского фронта, о них докладывал майор Заботин): 9500 человек убито, тяжело ранено и пропало без вести; 216 танков и САУ сожжены или выведены из строя; 35 танков остались в болоте.
Семь утра. Идет мощная артиллерийская подготовка и бомбежка. Но как только артподготовка и бомбежка закончились, наши войска, бросившиеся в атаку, снова встречают ожесточенным сопротивлением. Об этом докладывают по радиотелефонам наши офицеры разведки, в 6.00 отправившиеся на передок в корпуса.
Лишь 1-й гвардейский механизированный корпус генерала Кривошеина движется вперед под ожесточенным огнем противника. Но продвижение идет медленнее, чем ожидалось вчера.
Андреенко накануне мне рассказал, что генерал Кривошеин в 30-х годах воевал в Испании. Я подумал: может быть, он там встречался с мужем моей старшей сестры Энн — Артуром, который поехал в Испанию в составе американских добровольцев, которые объединились в бригаду Авраама Линкольна?.. Кроме того, Андреенко сказал мне, что генерал Кривошеин в 1938 году сражался с японцами у озера Хасан, а в конце сентября 1939 года вместе с немецким генералом танковых войск Гудерианом принимал парад советских и немецких войск в Бресте по случаю окончания войны с Польшей…
22.30, время московское. На этот раз подполковник Андреенко сам протянул мне через стол две страницы машинописного текста и сказал:
— Читайте!
Это оказался еще один приказ командующего 1-м Белорусским фронтом маршала Жукова от 22.00 18 апреля 1945 года. Я его не переписывал, а записывал ночью по памяти:
«1. Штурм Берлина развивается недопустимо медленно.
2. Основная причина этого — плохо организованное наступление, отсутствие взаимодействия между соединениями, отсутствие решительности со стороны офицеров, которые не выполняют возложенные на них боевые задачи.
ТРЕБУЮ:
а) незамедлительно увеличить скорость продвижения 1-й и 2-й гвардейских танковых частей;
б) командующие армиями, ведущими борьбу на линии фронта, должны покинуть свои наблюдательные посты и направиться в свои корпуса, дивизии и бригады. Оставаться в тылу, далеко от своих частей, строго запрещено…»
При написании этого приказа, думается мне, маршал Жуков еще не знал, что 1-й гвардейский мехкорпус генерала Кривошеина в 22.00 нашел слабое звено в обороне противника и прорвал последнюю линию обороны противника к северу от зееловской железнодорожной станции.
23.50, время московское. Еще один приказ маршала Жукова. На этот раз адресованный лично командующему 2-й гвардейской танковой армией. Я записал текст по памяти. В приказе были такие слова Жукова:
«2-й гвардейской танковой армии вменяется в обязанность историческая задача — первой ворваться в Берлин и водрузить красное знамя нашей победы на куполе рейхстага. Поручаю вам лично организовать выполнение этого приказа».
Потрясающе интересный приказ! — подумал я тогда. Зееловская полоса обороны все еще не полностью прорвана, а 2-й гвардейской танковой армии уже приказано водрузить над Рейхстагом красное знамя Победы.
…Что день грядущий нам готовит? Так, кажется, у Пушкина и в опере Чайковского?.. Я пытался снять волнение, вспоминая русских классиков…
19 апреля 1945 года
Ситуация стремительно меняется
Сегодня майор Заботин нам привез данные о потерях 19 апреля 1945 года: 8500 человек убито, ранено или пропало без вести; сожжено и подбито 110 танков и САУ; 86 танков и САУ подбиты и не подлежат ремонту; 18 танков и САУ застряли в болотах.
7.00, время московское. Снова артподготовка и снова авиабомбардировка третьей линии обороны противника. По их окончании по всей долине Одербруха слышится тысячеголосое русское «Ур-р-р-а!!!». Но очень скоро генерал Готхард Хейнрици со своими 88-миллиметровыми зенитными орудиями, минометами, крупнокалиберными пулеметами и фаустпатронами заставил наши войска на время умолкнуть и дожидаться еще одной артподготовки и еще нескольких налетов бомбардировщиков. Немецкие города и городишки по приказу Геббельса должны были превратиться в непроходимые крепости и крепостишки.
Во второй половине дня ситуация кардинально изменилась. Брешь, которую пробили танковые корпуса 1-й и 2-й гвардейских танковых армий, была расширена до такой степени, что в нее смогли устремиться почти все войска 1-го Белорусского фронта, сметая на своем пути остатки оборонительных сооружений противника. Сопротивление гитлеровских войск на Зееловской полосе обороны окончательно сникло. Не спасла их и яростная контратака оставшихся на ходу «Тигров» и «Пантер». Советские солдаты, захватившие на станции Зеелова склад фаустпатронов, быстро овладели ими и с их помощью успешно расправлялись с контратаками немецких танков.
Но 1-му Белорусскому фронту, чтобы подойти к Берлину, еще предстояло преодолеть сотни противотанковых и противопехотных минных полей, глубоких противотанковых рвов и противопехотных заграждений, тысячи дотов и дзотов.
20 апреля 1945 года
По дороге на Берлин
1399-й день Великой Отечественной войны. В это утро не было артиллерийской подготовки, огня 88-миллиметровых немецких зенитных орудий, минометов, пулеметов и разрывов фаустпатронов. Над нами пролетали на запад сотни советских бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей.
Водитель нашего автобуса потратил около двух часов, пытаясь пройти сквозь гигантское «кладбище» тысяч и тысяч еще не захороненных трупов наших и немецких солдат и офицеров. Было много раскуроченных, сгоревших танков, вероятно с пеплом танкистов внутри. Там и сям виднелись изуродованные тягачи и пушки, пулеметы, автомобили.
У меня тогда сложилось впечатление, что наши потери в живой силе намного больше, чем немцев.
