Майя Бессараб - Лев Ландау
Первые три дня после операции Ландау чувствовал себя настолько хорошо, что у врачей появилась надежда на выздоровление. Давление, температура, пульс — все было в норме.
Встревоженная сообщением об операции, из Ленинграда приехала сестра Льва Давидовича.
— А ты помнишь, в какой стране была первая в мире революция? — спросил Дау, когда она наклонилась к нему.
Софья Давидовна отрицательно покачала головой.
— В Голландии.
— Господи, Лева, ты совершенно не изменился.
Больного начали понемногу кормить, похоже было, что дело идет на поправку. Но на пятый день поднялась температура. На шестой начало сдавать сердце.
1 апреля Льву Давидовичу стало хуже.
— Этот день я не переживу, — сказал он утром. Он понимал, что умирает, и умирал в полном сознании.
— Может быть, позвать Кору? — спросил доктор Юрий Александрович Кринский, который безотлучно находился возле больного в эти последние дни.
— Не надо… — ответил Дау.
Последние слова его были:
— Я неплохо прожил жизнь. Мне всегда все удавалось.
Кринский вспоминает:
«Жизнь едва теплилась в его теле, он был невероятно слаб, а эти слова — такие спокойные — ни жалоб, ни сожалений — это само мужество. Я ничего подобного не видел ни на фронте, ни потом. Я был потрясен…»
Лев Давидович Ландау умер 1 апреля 1968 года. Похоронен 4 апреля на Новодевичьем кладбище. На его могиле установлено надгробие Эрнста Неизвестного, потрясающий памятник: перед вами гений. И тропа к нему не зарастает…
О смерти основоположника советской теоретической физики сообщили печать и радио почти всех стран. «Умер человек, составляющий гордость советской науки, один из крупнейших физиков современности — академик Лев Давидович Ландау» — этими словами начиналось правительственное сообщение, переданное Телеграфным агентством Советского Союза.
А орган французских коммунистов газета «Юманите» писала в статье «Смерть гения»:
«В лице советского ученого Льва Ландау, умершего в возрасте шестидесяти лет, ушел от нас один из величайших физиков нашего века. Рано созревший гений, он уже в тринадцать лет имел понятие о высшей математике. В 1929 году он был послан за границу, где установил контакты с Паули, Гейзенбергом, Нильсом Бором. Его имя всегда будет связано со значительным числом работ, относящихся к ядерной физике, термодинамике, квантовой механике, физике твердого тела, кинетической теории газов, астрофизике и т. д., но в особенности с работами, касающимися физики сверхнизких температур, — сверхпроводимости и сверхтекучести жидкого гелия, за которые он получил Нобелевскую премию по физике за 1962 год.
Но после присуждения премии Лев Ландау, тяжело раненный в автомобильной катастрофе, находился на грани жизни и смерти. Самые выдающиеся медики Франции, Чехословакии, Канады объединили свои усилия с усилиями советских специалистов, чтобы его спасти. Им удалось продлить его жизнь на шесть лет. Этого, конечно, не хватило для всего того, что хотел осуществить Лев Ландау».
Смерть Ландау взволновала многих. Даже очень далекие от физики люди посвящали памяти Льва Давидовича свои произведения. Борис Яроцкий, адъюнкт Военно-политической академии имени В.И. Ленина, написал искреннее стихотворение, которое заканчивалось в духе времени. Оно передавалось по Московскому радио:
Памяти академика Ландау, создавшего теорию квантовых жидкостейЕсть квантовая жидкость. Просто квант.
Есть во вселенной люди, как пророки.
Мы в них находим неземной талант,
Как в прозе поэтические строки.
И в нем нашли мы ежедневный бой —
Большой души неукротимый пламень.
Он мысль оттачивал, как огненный прибой
Оттачивает в жаркой домне камень.
Он весь сгорел. Но разве весь? Дотла?
Осталась мысль. Ее приемлем все мы.
А это значит — жизнь его была
Строкой коммунистической поэмы.
Слово, проникнутое болью и вместе с тем гордое и оптимистическое, принадлежит одному из любимейших учеников Ландау — Алексею Алексеевичу Абрикосову. Это небольшая заметка, написанная для университетской газеты:
«Первого апреля скончался Лев Давидович Ландау, наш Дау, которого, наверное, многие помнят, хотя его не было с нами уже шесть лет. Нелепая случайность — автомобильная авария — оторвала от работы человека, каждый день которого был неоценимым вкладом в нашу науку. Но пока он был жив, была и надежда. Теперь его нет.
То, что он успел сделать, столь велико, что об этом будут написаны книги. Основное — это теория твердого тела. Любой специалист, будь то теоретик или экспериментатор, хорошо знает, что идеи Ландау представляют основу всех направлений теории твердого тела.
Теория квантовой жидкости, представление о квазичастицах — то, что сначала было сделано для объяснения сверхтекучести гелия, оказалось фундаментом, на котором выстроено здание самой большой области современной физики. Именно за это Дау получил свою Нобелевскую премию.
Но была не только теория твердого тела! Были фундаментальные работы по теории элементарных частиц и атомного ядра, по гидродинамике и теории плазмы, физике космических лучей и астрофизике. Проще сказать, нет почти ни одной области физики, куда бы он не внес что-нибудь существенное. И всегда его работы были событием. Каждый раз это были новые блестящие идеи, и даже если сам Дау больше не занимался каким-то вопросом, то его работа рождала целое направление, в котором двигались десятки его последователей.
Но научные достижения — это далеко не все, что он сделал. Подобно тому как А.Ф. Иоффе создал советскую экспериментальную физику, Л.Д. Ландау создал советскую теоретическую физику, и в этом его неоценимая заслуга перед нашей страной, перед нашей наукой. Это его научные дети и внуки — прямые и косвенные ученики, это советы, в которых он никогда и никому не отказывал, и, наконец, это книги “Курса теоретической физики»”, написанные им вместе с Е.М. Лифшицем, по которым теперь учатся физики всего мира.
Я думаю, такое блестящее сочетание талантов исследователя и учителя напоминает лишь одного человека — Нильса Бора. И это неудивительно. Дау был его учеником, и, как Бор нередко говорил, лучшим из всех.
Теперь его больше нет с нами. Мы не услышим больше его трудных, но блестящих лекций, не услышим его резких и язвительных, но удивительно точных и ясных замечаний и советов. Но мы должны постараться жить так, чтобы он, если бы это видел, был доволен. Главное — работать как можно больше и всегда быть честным перед собой и перед другими…»
