Юрий Дубинин - Дипломатическая быль. Записки посла во Франции
Вывод ясен: в торгово-экономической области просторы для сотрудничества с Францией открываются большие. Хочется вникать, отбирать, поддерживать множество проектов. Все активнее включаются в эту работу группы посольства, занимающиеся экономическим, научно-техническим сотрудничеством с Францией, сотрудничеством в области сельского хозяйства. Все более интенсивной становится переписка с Москвой. Требуются новые соглашения с Францией, которые создавали бы правовую базу для движения вперед. Вместе с тем долгий уже опыт моей работы по этим вопросам в посольствах в Мадриде, в Вашингтоне, повторяющиеся и в Париже трудности в решениях проблем через тяжелую бюрократическую машину осуществления торгово-экономических связей в Москве наводят на вывод о том, что подлинно широкое развитие таких отношений в этой сфере требует глубокой реформы всей экономической жизни нашей страны и интеграции ее в мировую экономику на общепринятых началах.
* * *Итак, двадцать лет спустя я нашел Францию далеко ушедшей вперед в своем развитии. Выход на арену открытой экономической и научно-технической состязательности, активное участие в Европейском Экономическом Сообществе принесли благотворные результаты.
Страна сталкивалась с серьезными социальными проблемами, она начинала уставать от долгого для французского характера пребывания на высшем государственном посту — посту президента — одного и того же человека, но она продолжала развиваться.
Возможности для взаимодействия Советского Союза и Франции представлялись мне небывало широкими, и в связи с этим еще настоятельнее, чем в Москве до вылета, в Париже вставал вопрос о том, чтобы создать адекватную политическую и правовую основу, которая обеспечила бы наилучшим образом развитие этих отношений в новых условиях.
Договор
Между тем развитие событий в Европе принимало все более стремительный характер. На встрече М. С. Горбачева с Г. Колем в Ставрополе в июле 1990 года были приняты решения о форсированном объединении Германии. Ставропольские договоренности оказались столь радикальными, что явились полной неожиданностью для всего мира.
По свидетельству таких авторитетных американских политологов, как М. Р. Бешлос и С. Телботт, госсекретарь США Дж. Бейкер, которому сообщили эту новость в аэропорту Шенона в Ирландии, где сделал посадку его самолет на пути в Европу, был поражен. До того, как стали известны результаты встречи в Ставрополе, госсекретарь вообще считал, что она не заслуживает внимания. Сопровождавшие госсекретаря в полете американские журналисты подкалывали его, что он был застигнут врасплох, Дж. Бейкер оправдывался тем, что если это и сюрприз, то «сюрприз великолепный». Он, пишут эти авторы, высказывал предположение, «что, за счет согласия принадлежать Германии к НАТО, Горбачев хотел продвигаться вперед как можно быстрее с тем, чтобы завоевать полное доверие немцев, которые отныне будут доминировать в Европе»[9].
Во Франции новость произвела огромное впечатление. Министр иностранных дел Р. Дюма заявил на пресс-конференции, что в Париже с большим удовлетворением восприняли итоги состоявшихся переговоров, поскольку они отвечают тому, к чему всегда стремилась Франция.
Несмотря на такие официальные заявления Р. Дюма, реакция французов была не столь однозначной. Французы усматривали, разумеется, положительные элементы в случившемся. Но они видели в то же время, что в долгосрочном плане им будет все сложнее конкурировать с нарождающимся гигантом. В отдельных высказываниях зазвучали напоминания о Рапалло. Один из французских государственных деятелей — Пьер Жоке — в беседе со мною говорил, что результаты недавних переговоров на Кавказе вызвали во Франции состояние, близкое к шоковому. Не то чтобы французы особенно тревожились по поводу самого факта германского объединения, утверждал он, но они пребывают в смятении. Их обуревают противоречивые чувства будущее Германии еще не просматривается, но зато ее прошлое слишком хорошо известно для того, чтобы безмятежно взирать на происходящие процессы.
Ставропольские договоренности предполагали, что сразу после объединения Германии между СССР и ФРГ будет заключен «всеобъемлющий и основополагающий двусторонний договор, который на долгий срок и на основе добрососедства будет регулировать отношения» между двумя странами. Цель договора состояла в том, чтобы придать советско-германским отношениям стабильность, предсказуемость, утвердить в них доверие, открыть путь к взаимодействию в будущем. Имелось в виду вскоре начать интенсивную работу над договором с тем, чтобы, как заявил Г. Коль, «самое позднее через год заключить такой договор»[10].
Общее понимание сводилось к тому, что в результате «кавказских договоренностей», как их окрестили во Франции, в европейской и мировой политике произошли фундаментальные перемены. Известны и более резкие суждения. Так, З. Бжезинский считал, что главными победителями в холодной войне стали США и Германия, а проиграли прежде всего Советский Союз и Франция.
В Париже серьезно задумывались над новой ситуацией и будущим Франции.
Германское объединение становилось реальностью. В этих условиях проблема, по мнению французского руководства, заключалась в том, в каких рамках и на каких условиях это единство будет построено. Именно на этом должны были быть сосредоточены в тот момент дипломатические усилия.
Как добиться того, чтобы процесс строительства германского единства вписался в общеевропейский баланс, который еще предстоит определить в военном, дипломатическом и экономическом плане? В Париже рассчитывали, что в этом Советский Союз и Франция могли бы относительно легко выйти на нужное взаимопонимание.
В Париже исходили из того, что фактор единой Германии, расположенной в самом центре Европы, вновь побуждает всех ее соседей, будь то на Востоке или Западе, заниматься поисками основ для взаимодействия. Достигнуть этой цели, полагали во Франции, будет не так уж трудно, поскольку этот процесс развивался в условиях мирного периода, что отличало обстановку от той, что иногда складывалась раньше, на предыдущих этапах истории, когда действовать приходилось в кризисных ситуациях.
Взаимодействию Франции с Советским Союзом придавалось большее, чем раньше, значение.
В целом вставал вопрос о том, чтобы определить пути подъема советско-французских отношений на качественно новый уровень.
Прямо из Ставрополя министр иностранных дел СССР прилетел 17 июля в Париж на встречу министров иностранных дел шести государств — знаменитая формула 4+2, — в задачу которых входила разработка договоренностей о внешних аспектах германского объединения и подготовка проекта Договора об окончательном урегулировании в отношении Германии.
