Михаил Мельтюхов - Мифы Великой Отечественной — 1-2 (военно-исторический сборник)
«Время от времени я говорил себе: черт, ты ведь пережил бомбардировку Дрездена, самое большое убийство за всю историю Европы, когда за ночь погибли 135 тысяч человек, так почему же ты об этом не пишешь?» — такова вкратце причина появления знаменитой повести. Воннегут, выживший в феврале 1945-го, — свидетель. Но не историк. А откуда он взял статистику потерь, гадать не приходится. Приведу длинный отрывок из «Бойни номер пять» в переводе Риты Райт-Ковалевой.
«Одна из книжек, привезенных Лили для Рэмфорда, называлась „Разрушение Дрездена“, автором был англичанин по имени Дэвид Эрвинг. Выпустило книгу американское издательство „Холт, Райнгарт и Уинстон“ в 1964 году. Рэмфорду нужны были отрывки из двух предисловий, написанных его друзьями — Айрой Икером, генерал-лейтенантом военно-воздушного флота США в отставке, и маршалом британских военно-воздушных сил сэром Робертом Сондби, кавалером многих военных орденов и медалей.
„Затрудняюсь понять англичан или американцев, рыдающих над убитыми из гражданского населения и не проливших ни слезинки над нашими доблестными воинами, погибшими в боях с жестоким врагом, — писал, между прочим, друг Рэмфорда генерал Икер. — Мне думается, что неплохо было бы мистеру Эрвингу, нарисовавшему страшную картину гибели гражданского населения в Дрездене, припомнить, что и „ФАУ-1“ и „ФАУ-2“ в это время падали на Англию, без разбору убивая граждан — мужчин, женщин, детей, для чего эти снаряды и была предназначены. Неплохо было бы ему вспомнать а о Бухенвальде, а о Ковентра“».
Предисловие Икера кончалось так:
«Я глубоко сожалею, что бомбардировочная авиация Великобритании и США при налете убила 135 тысяч жителей Дрездена, но я не забываю, кто начал войну, и еще больше сожалею, что более пяти миллионов жизней было отдано англо-американскими вооруженными силами в упорной борьбе за полное уничтожение фашизма».
Такие дела.
Среди прочих высказываний маршала военно-воздушных сил Сондби было следующее:
«Никто не станет отрицать, что бомбардировка Дрездена была большой трагедией. Ни один человек, прочитавший эту книгу, не поверит, что это было необходимо с военной точки зрения. Это было страшное несчастье, какие иногда случаются в военное время, вызванное жестоким стечением обстоятельств.
Санкционировавшие этот налет действовали не по злобе, не из жестокости, хотя вполне вероятно, что они были слишком далеки от суровой реальности военных действий, чтобы полностью уяснить себе чудовищную разрушительную силу воздушных бомбардировок весны 1945 года.
Защитники ядерного разоружения, очевидно, полагают, что, достигни они своей цели, война станет пристойной и терпимой. Хорошо бы им прочесть эту книгу и подумать о судьбе Дрездена, где при воздушном налете с дозволенным оружием погибло сто тридцать пять тысяч человек. В ночь на 9 марта 1945 года при налете на Токио тяжелых американских бомбардировщиков, сбросивших зажигательные и фугасные бомбы, погибло 83 793 человека. Атомная бомба, сброшенная на Хиросиму, убила 71 379 человек».
Удивительное дело — два военных авиатора в больших чинах не упустили (особенно Сондби) возможность пофилософствовать, но ни один из них не подверг сомнению те данные, которыми оперировал Ирвинг, в русском переводе превратившийся в Эрвинга. Так сочинение писателя-ревизиониста оказалось освященным авторитетом маршала и генерала. А попав на страницы книги Воннегута, «135 тысяч убитых» дошли до массового сознания. И остаются там даже после того, как сам Ирвинг резко снизил объем потерь. И сплошь и рядом растут — потому что где Хиросима, там и Нагасаки, а при ядерной бомбардировке этих городов погибли как минимум 220 тысяч человек, и еще десятки тысяч умерли от лучевой болезни.
Понятно, что были другие книги, которые тоже издавались во всем мире. Но положа руку на сердце скажите — каждый ли, кто читал «Бойню номер пять», прочел и «Вторую мировую войну» Фуллера, изданную в СССР еще в 1955 г.?
Меньше всего на свете мне хотелось бы предъявлять претензии Воннегуту. В 1967 г., когда он писал о Дрездене (и не только о нем — «в телеграфно-шизофреническом стиле», по его же собственному выражению), существовала лишь одна книга, целиком и полностью посвященная разрушению этого города. На первый взгляд, весьма добросовестно написанная. Книга Ирвинга.
Будем помнить, что Курт Воннегут — писатель. Более того, писатель-фантаст. И пацифист, что немаловажно. И пережил войну. Очень хочется ему верить, когда читаешь:
«…бомбардировка Дрездена была чисто эмоциональным всплеском, ни малейшей военной необходимостью продиктована не была. Немцы специально не размещали в этом городе ни крупных военных заводов, ни арсеналов или казарм, чтобы Дрезден остался местом, где могли себя чувствовать в безопасности раненые и беженцы. Оборудованных убежищ, всерьез говоря, не существовало, как и зенитных батарей. Дрезден — знаменитый центр искусств, как Париж, Вена или Прага, а в военном отношении угрозу он представлял не большую, чем свадебный торт. Повторю еще раз: бомбардировка Дрездена не дала нашей армии продвинуться вперед хотя бы на тысячную долю миллиметра».
Можно, конечно, изучать историю Второй мировой войны по Воннегуту Однако можно обратиться и к воспоминаниям другого американского военнопленного, полковника Харольда Э. Кука:
«Я своими глазами видел, что Дрезден был превращен в военный лагерь; тысячи германских солдат, танки и артиллерия, грузовые составы, вытянувшиеся на целые мили… Все это двигалось на Восток, навстречу русским».
Но кому интересен Кук, когда есть Воннегут?
Круг замкнулся. Миф получил легитимацию. Тот, кто подобно мне с детства читал и слышал о «135 тысячах», с недоверием относится к другим данным. Почему убитых вдруг оказалось в четыре, а то и в пять раз меньше? Что-то тут не так. Хорошо, что Воннегут не написал полностью фантастическую повесть, в которой союзники сбросили бы на Дрезден атомную бомбу.
Бывает так, что не самая крупная по масштабам трагедия приобретает непропорционально большую известность. Все слышали о «Титанике», и далеко не всем что-то говорит название парохода «Гойя». Хатынь — не единственная деревня, сожженная гитлеровцами вместе с жителями, в других деревнях жертв было больше. Кто их помнит? А Хатынь знают все. Имя становится символом. А раз символ — значит, и рекордные цифры. Именно поэтому в Дрездене «должно» погибнуть больше народу, чем в Гамбурге. И вроде бы не важно, сколько погибло на самом деле.
9. Какое значение имеет число убитых в Дрездене и кому выгодно распространение мифа?
Если мы скажем — не важно, сколько народу было убито 13–15 февраля 1945 г. в столице Саксонии, то мы тем самым дадим зеленый свет любителям мифологии и позволим им разглагольствовать о ста, двухстах, трехстах или даже пятистах тысячах убитых. А когда почувствуем, что надо что-то возразить, будет уже поздно, ибо публика любит большие числа. Чем больше нулей, тем интересней!
