Николай Бирюков - Трудная наука побеждать
— Очень хорошо! Артнаступления не проводить, ограничиться огневыми налетами, — отдал я распоряжение. — Вперед двинуть отряды преследования, за ними стрелков на автомашинах, танках и самоходках. В общем, используйте все подвижные средства и — вперед! Не обращать внимания на фланги и тыл. Их обеспечит 62-я дивизия…
Когда я взглянул на часы, они показывали 8 часов 05 минут. А казалось, прошло уже много времени. Не сидится на наблюдательном пункте. Звоню Забелину:
— Михаил Иванович, бери управление на себя. Поеду-ка я вперед.
Через несколько минут машина примчала меня в Мельк. Над городом господствовал и первым бросался в глаза огромный монастырь. Он стоял на крутом каменистом берегу Дуная. Через несколько дней, когда кончилась война, мы побывали в нем. Экскурсовод рассказал, что монастырь построен еще в эпоху крестовых походов. Нам показали комнату, где в 1805 году, во время боев с русскими и австрийцами, Наполеон устроил наблюдательный пункт.
— С тех пор прошло сто пятьдесят лет, — говорил экскурсовод. — Все здесь осталось так, как было. Даже этот след в полу — это упала горящая свеча, которую нечаянно опрокинул задремавший Наполеон… Только эти вот экспонаты прибавились на днях: красноармейский котелок и алюминиевая ложка…
Оказалось, какой-то проворный наш разведчик успел пообедать в монастыре, и монахи упросили его оставить на память солдатский «прибор».
Нам показали лабиринты, в которых не скоро разберешься, люки и колодцы, куда бросали неугодных «еретиков».
Тут же, недалеко от монастыря, стоял памятник русским воинам, погибшим в 1805 году. Местные жители рассказали его историю.
После сражения под Аустерлицем французы конвоировали через Мельк большую группу пленных русских солдат. На ночь остановились в монастыре. Пленные были заперты в подвале. Дело происходило зимой. Чтобы как-то согреться, солдаты собрали солому и развели на каменном полу костер. Согревшись, они уснули. А утром из пятисот человек проснулось меньше половины. Их удалось спасти. Все остальные умерли, отравившись угарным газом.
Позднее, уже после поражения Наполеона, над братской могилой был установлен деревянный крест, а в конце прошлого века — красивый памятник. Монахи ухаживали за ним, за что русское правительство наградило их настоятеля орденом.
В годы гитлеризма памятник пришел в полное запустенье, и наши политработники, в частности майор Кучин, провели большую работу по его реставрации.
Однако я опять забежал вперед. Сейчас, проезжая через Мельк, я встретил полковника Чиковани, а с ним двух американских лейтенантов. Их самолет связи приземлился к югу от Мелька.
— Вот прилетели установить личную связь, — сказал Чиковани.
Мы поздоровались, поздравили друг друга с близкой победой. Я попросил товарищей угостить как следует союзников и отвезти их на командный пункт армии.
Начальник разведки полковник Тутукин сказал, что недавно направил в тыл группу пленных — из 710-й пехотной дивизии, боевой группы «Мирген» и отдельных батальонов.
— Что же они говорят? — спросил я его.
— Радуются, что для них война кончилась. Говорят, что им приказали отступать на запад и сдаваться в плен только англо-американцам.
— Понятно. А относительно техники?
— Тот же приказ: технику сдавать англичанам или американцам…
Между тем наше наступление продолжалось в стремительном темпе. В этот последний день войны почти все работники политотдела корпуса находились в передовых частях. К привычным делам, которыми они занимались, прибавилось еще одно. Чем ближе конец войны, тем осторожнее становились в бою солдаты, особенно ветераны.
Их легко было понять: кому охота, выйдя живым из четырехлетней боевой страды, споткнуться на самом пороге победы? Однако инстинкт самосохранения не должен был мешать выполнению боевой задачи. Этим и занялись политработники.
Инструктор политотдела корпуса майор М. К. Гордиенко догнал передовой отряд 7-й дивизии, когда последний вел бой за город Мельк. Отряд, состоявший из дивизиона самоходных орудий, двух рот автоматчиков и саперных подразделений, возглавлял майор И. А. Рапопорт.
Фашисты взорвали мост через реку, и самоходки остановились. Попытки отыскать брод не увенчались успехом — противник вел сильный пулеметный и орудийный огонь из домов, что на той стороне. Наконец, нашим удалось уничтожить несколько противотанковых пушек и переправиться на противоположный берег реки. Саперы тотчас изъяли взрывчатку, заложенную в теле моста, и принялись за ремонт, а передовой отряд ушел вперед.
Километров через восемь — опять река и опять мост взорван. Крутые берега не позволяли форсировать ее с ходу. Тут Рапопорт и Гордиенко увидели толпу бегущих навстречу людей. Это были молодые советские ребята, угнанные фашистами на работу в Германию. Перебив охрану, они явились сюда, чтобы чем-нибудь помочь своим.
— Нам нужны трубы и камни! — сказал им Гордиенко. — Будем делать переправу.
Через 15–20 минут на дно реки уже легли металлические трубы, на них посыпались камни. А спустя 40 минут передовой отряд уже переправился на другой берег реки. Однако чем больше отрывался отряд от главных сил, тем труднее и опаснее становился его путь. В деревнях и поселках то и дело приходилось объезжать или подрывать противотанковые препятствия, из-за домов и сараев колонну провожали пулеметные и автоматные очереди.
Близ Кюммельсбаха, на реке Иббс, опять пришлось задержаться. Три тяжелых немецких танка вели огонь из засады, с той стороны реки. Тогда Рапопорт велел привести двух немецких солдат, взятых еще в деревне Кольм, и приказал им идти к «тиграм» и втолковать экипажам, что сопротивление бесполезно. Пленные ушли и вскоре просигналили, что дорога свободна. Экипажи не заставили долго себя уговаривать. Бросив танки, они побежали навстречу американцам — сдаваться.
Теперь во главе передового отряда шли три «тигра», управляемые нашими механиками-водителями. Видимо, благодаря этой маскировке отряду Рапопорта удавалось какое-то время идти рядом с отступающими частями противника, нагоняя и перегоняя их. Сперва это была венгерская дивизия, потом югославские усташи, подразделения румынских и болгарских фашистов. Разглядев на броне самоходок советских автоматчиков, все эти вояки бросали оружие на дорогу и разбегались по окрестным горам.
Так передовой отряд забрался в глубокий тыл врага. Радиостанции работали, но связаться со своими, найти их в хаосе эфира не удавалось. Послали трех мотоциклистов — они не вернулись. Оказалось, что немецкая пехотная дивизия, вклинившись между главными силами 7-й дивизии и ее передовым отрядом, ведет сдерживающие бои.
