Николай Бирюков - Трудная наука побеждать
Потом выступали гости. Павленко говорил о замечательных людях, которых встретил в армии, о том, что они — клад для писателя. Михалков читал только что написанную им басню «Заяц во хмелю».
Памятная встреча закончилась поздно вечером. Проводив гостей, мы еще долго не расходились, говорили о прошлом, особенно о первых днях войны, вспоминали друзей, павших в сорок первом и позже, во время сражений, предварявших окончательный разгром ненавистного врага.
Последние дни
Расположившись в красивых лесах, что западнее Вены, воины корпуса несколько дней отдыхали, приводили себя в порядок, получали заслуженные в последних боях награды.
Однако передышка была недолгой. Мы получили приказ принять оборону к западу от Санкт-Пельтен.
И вот я на командном пункте генерала Утвенко, готовлюсь сменить его дивизии нашими. Рассматриваем с ним схему обороны. Внимание мое привлекла высота с отметкой 517. Она господствует здесь, в центре полосы.
— Тебя, Николай Иванович, к телефону, — вдруг сказал Утвенко, подавая мне телефонную трубку.
Звонил Дрычкин, командир 7-й дивизии. Он, кстати, стал генерал-майором.
Дрычкин сказал, что на высоте 517 находится противник. А здесь, на схеме у комкора, она показана в расположении наших войск.
— Что-то путает Дрычкин, — ответил мне Утвенко. — На этой высоте мой наблюдательный пункт. Могу соединить тебя с ним по телефону.
И надо было мне соединиться, переговорить и уточнить. Однако ложная стыдливость, видимо, помешала. Не сделал я этого. И напрасно.
Проехав по нескольким маршрутам, мы решили заглянуть и на высоту 517.
— Что-то очень пустынно! — подумал я вслух, когда наша машина приблизилась к высоте по дороге, ведущей от Унтер на Карлштеттен.
— Еще рановато, оттого и народу не видно, — заметил капитан Никитин.
— А вон там, левее отдельного сарая, стоит орудие, — сказал офицер оперотдела.
Странно! Орудие смотрит стволом как будто в нашу сторону!
— Стоп, — говорю, — Саша! Загони-ка машину в лощинку, а мы пешком пройдемся к высоте.
Однако не успели мы отойти от дороги и десяти метров, как со скатов высоты по нас ударил пулемет. Мы бросились на землю и по-пластунски поползли за бугорок. Пули взвизгивали, ударяясь о камни.
На командный пункт генерала Утвенко я вернулся в возбужденном состоянии.
— Как же так? — говорю ему. — Ведь высота действительно у противника, а не у тебя. Ничего себе информацию получил!
А он отвечает:
— Извини меня, я тогда неточно сообщил. Наблюдательный пункт, оказывается, не на самой высоте, а у ее подножья…
«Хорошенькое дельце! От подножья до вершины добрых два километра», подумал я, садясь в машину.
В ночь на 21 апреля мы приняли эту оборонительную полосу, поставив в первый эшелон 5-ю и 7-ю, а во второй — 80-ю дивизии.
В последние дни апреля корпус смог продвинуться в сторону Мелька и вышел на рубеж реки Пилах. Она по была препятствием для стрелковых частей, однако артиллерия и танки застряли здесь, так как противник, отступая, взорвал мосты. На вопрос, сколько времени потребуется саперам, чтобы построить мост грузоподъемностью 50 тонн, корпусный инженер полковник Сирюк ответил:
— Если разрешите воспользоваться материалом, который есть на лесоскладе у реки, построим за шесть — восемь часов. Тем более что сваи сохранились.
— Используйте и побыстрее. В крайнем случае, заплатим за лесоматериал. Если хозяин склада не сбежал с фашистами…
Заехав сюда часа через четыре, я убедился, что мост будет очень скоро готов. Но, как обычно, нашелся самый нетерпеливый — один из командиров танков. Он доказал своему начальнику, что преодолеет реку вброд. Нашел-таки брод повыше моста. Получив разрешение, он, радостный, бросился к танку и ввел его в воду. Половину реки машина преодолела, погруженная не более чем на полметра. Покрытое галькой дно прочно держало траки, но вдруг танк ухнул в какую-то яму и скрылся под водой. «Погиб!» — сказал кто-то. Однако там, в глубине, механик-водитель дал полный газ, и машина вырвалась наверх, к правому берегу. Вода фонтанами била из нее во все стороны, точно из автополивалки. Под обрывистым берегом мотор заглох, и танкисты мокрые, но улыбающиеся вылезли на броню.
Вскоре мост был готов, и мы могли двигаться дальше, на город Мельк.
Конечно, и в эти дни боевая деятельность оставалась для всех нас важнейшей. Однако чувствовалось, что война, как говорится, вся вышла. На фронте еще стреляли, наступали и отступали, но штабы — хочешь не хочешь уже занимались множеством вопросов мирного порядка.
В корпусе произошли изменения. Из него выбыла 80-я гвардейская стрелковая дивизия. Она перешла в распоряжение коменданта города Вены, на нее возложили несение внутренней службы в гарнизоне. И сразу же возникли затруднения. Командир дивизии полковник Чижов, побывав в Вене, доложил:
— Казармы, отведенные для размещения дивизии, разбиты. Надо ремонтировать.
— А что за казармы?
— Те самые, кавалерийские, которые нам пришлось штурмовать. Знали бы заранее, полегче бы работали…
Обговорили мы с Василием Ивановичем и другие дела, в частности поручение командования армии. Нам приказали уже сейчас готовить роту для парада и почетных караулов. Подбирали в нее рослых, атлетически сложенных гвардейцев. Кстати сказать, эта рота на торжествах по случаю открытия в Вене памятника погибшим воинам Красной Армии вызвала всеобщее восхищение своим прекрасным внешним видом и строевой выучкой.
Как только Чижов уехал, Забелин доложил, что все готово к последнему наступлению. Артиллеристы и пехотинцы ждут сигнала, подвижные отряды преследования созданы. В глубине нашего боевого порядка находится приданная корпусу 62-я гвардейская стрелковая дивизия. Прекрасная дивизия, знакомая нам еще по боям на Днестре.
Задача наша состояла в том, чтобы, наступая в направлении Лоосдорф, Мельк, Амштеттен, выйти к реке Эннс и не позволить противнику отойти в Чехословакию, где еще сопротивлялась крупная фашистская группировка генерал-полковника Шернера. Глубина боевой задачи корпуса достигала восьмидесяти километров.
Утро 8 мая было хмурым, облачным. Кое-где, правда, стали пробиваться солнечные лучи. Вдруг раздался гром артиллерийской канонады. И сразу же от командиров дивизий, от артиллерийских наблюдателей — сообщения: «Противник побежал после первых же разрывов снарядов в траншеях».
— Очень хорошо! Артнаступления не проводить, ограничиться огневыми налетами, — отдал я распоряжение. — Вперед двинуть отряды преследования, за ними стрелков на автомашинах, танках и самоходках. В общем, используйте все подвижные средства и — вперед! Не обращать внимания на фланги и тыл. Их обеспечит 62-я дивизия…
