Арнольд Гессен - «Любовь к родному пепелищу…» Этюды о Пушкине
Сразу возникла догадка. Судя по возрасту, Дмитрий Кавелин никак не мог присутствовать на диспуте, стихийно возникшем в аудитории университета, где профессор И. И. Давыдов читал лекцию по теории искусства студентам 3-го курса (А. И. Герцен и И. А. Гончаров родились в 1812 году).
Идти в Ленинку, куда я был записан, чтобы почитать труды К. Д. Кавелина и литературу о нем, уже не оставалось времени, поскольку в кармане уже лежал билет на авиарейс с отправлением через двое суток. И тут меня осенила дерзкая мысль, а не позвонить ли самому А. И. Гессену? Тщательно продумав вопросы, которые хотелось бы задать прославленному пушкинисту, я выбрал один нейтральный: не оставил ли К. Д. Кавелин своих воспоминаний о той исторической встрече двух непримиримых литературных оппонентов? Выяснять, почему 1795-й год и как мог оказаться в аудитории университета 14-летний мальчик, в данной ситуации я посчитал неуместным.
Найдя в телефонном справочнике Москвы домашний номер А. И. Гессена и собравшись с духом, я набрал его. Ответил женский голос. Я попросил к телефону А. И. Гессена, но меня попросили представиться. Отрекомендовавшись в качестве почитателя таланта известного пушкиниста, я тут же выпалил и свой вопрос. В свою очередь представившись как дочь А. И. Гессена, Дина Арнольдовна Гессен вежливо сообщила, что отец находится в больнице, но она, по возможности, в самое ближайшее время переадресует ему этот вопрос, о результатах немедленно мне перезвонит, и попросила мой гостиничный номер телефона. Когда я, извинившись, сообщил, что через двое суток улетаю из Москвы, она попросила мой домашний номер телефона, если в течение этих двух суток не сумеет выполнить мою просьбу.
Не сумела. По прошествии недели я уже потерял всякую надежду на звонок из Москвы, но он вдруг раздался, причем довольно поздно – ночью (разница во времени с Москвой – 4 часа). Извинившись за то, что вышла задержка по объективным обстоятельствам (я понял, что виной тому было состояние здоровья А. И. Гессена), она продиктовала ответ отца на мой вопрос: «К. Д. Кавелин оставил свои воспоминания о той исторической встрече, что помирила вечных оппонентов друг другу. Причем он, в отличие от других свидетелей диспута, уловил в конце выступления М. Т. Каченовского якобы следующую фразу: «Вы, Пушкин, хорошо знаете имя автора «Слова», поскольку не единожды упоминали его в своих эпиграммах на меня. Он жил и творил в том же веке, в котором Вы родились».
Такой ответ сначала обрадовал меня, ибо ничего не стоит из десятка эпиграмм, написанных А. С. Пушкиным на М. Т. Каченовского, вычислить те несколько эпиграмм, где наряду с самим Каченовским присутствует некое лицо, являющееся автором «Слова о полку Игореве». Разложив на столе копии эпиграмм на Каченовского, я отобрал три из них, где упоминаются иные субъекты: «Собрание насекомых», «Литературное известие» и просто «Эпиграмма», начинающаяся словами: «Там, где древний Кочерговский…».
Ниже приводятся все три эпиграммы:
Собрание насекомыхКакие крохотны коровки!
Есть, право, менее булавочной головки.
И. А. КрыловМое собранье насекомых
Открыто для моих знакомых:
Ну, что за пестрая семья!
За ними где ни рылся я!
Зато какая сортировка!
Вот Глинка – божия коровка,
Вот Каченовский – злой паук,
Вот и Свиньин – российский жук,
Вот Олин – черная мурашка.
Вот Раич – мелкая букашка.
Куда их много набралось!
Опрятно за стеклом и в рамах
Они, пронзенные насквозь,
Рядком торчат на эпиграммах.
Никто из четырех современников А. С. Пушкина, в той или иной степени причастных к литературной деятельности, не «тянет» на авторство «Слова» уже потому, что вопреки «воспоминаниям» К. Д. Кавелина, они активную часть своей жизни провели в XIX веке: Глинка Федор Николаевич (1786–1880); Свиньин Павел Петрович (1787–1839); Олин Валерьян Николаевич (1788–1841); Раич (Амфитеатров) Семен Егорович (1792–1855).
Литературное известиеВ Элизии Василий Тредьяковский
(Преострый муж, достойный много хвал)
С усердием принялся за журнал.
В сотрудники сам вызвался Поповский,
Свои статьи Елагин обещал;
Курганов сам над критикой хлопочет,
Блеснуть умом Письмовник снова хочет;
И, говорят, на днях они начнут,
Благословясь, сей преполезный труд, —
И только ждет Василий Тредьяковский,
Чтоб подоспел *** ****.
В этой эпиграмме перечисляются литераторы XVIII века, которые были уже в мире ином, кроме М. Т. Каченовского, который из цензурных соображений обозначен звездочками, означающими количество слогов в имени и фамилии последнего: «Михайло Каченовский». В эпиграмме высмеивается журнал «Вестник Европы», редактируемый М. Т. Каченовским, за его отсталые мнения и тон. Действие переносится в царство мертвых (Элизий). При этом: Поповский Н. Н. (1730–1760) – ученик Ломоносова, первый редактор «Московских ведомостей»; Елагин И. П. (1725–1794) известен архаическим слогом своих переводов; Курганов Н. Г. (1725–1796) – профессор математики и навигации (назван Письмовником по названию самого популярного его произведения, представлявшего собой хрестоматию разнообразного содержания).
Наконец, третья эпиграмма:
ЭпиграммаТам, где древний Кочерговский
Над Ролленом опочил,
Дней новейших Тредьяковский
Колдовал и ворожил:
Дурень, к солнцу став спиною,
Под холодный Вестник свой
Прыскал мертвою водою,
Прыскал ижицу живой.
Смысл эпиграммы в том, что «дурень», сказочный персонаж, делает все невпопад: становится спиной к солнцу (в данном случае – к истинному уму, знанию); прыскает мертвой водой (которая, по сказочным представлениям, не может оживить мертвое тело, то есть журнал Каченовского); в то же время прыскает живой водой, чтобы оживить давно вышедшую из употребления букву ижица (в журнале «Вестник Европы» использовалась архаическая форма написания слов греческого происхождения с употреблением буквы ижицы, что вызывало насмешки). Напечатана в «Московском телеграфе», 1829 г., № 8. В том же номере была указана «опечатка», а именно: в 3-й строке снизу вместо «Вестник» следует читать «Веник». Это указание было сделано с целью усиления сатирического смысла эпиграммы.
Сопоставив между собой две последние эпиграммы, мы находим, что автором «Слова о полку Игореве» является Василий Кириллович Тредедиаковский (Тредьяковский)! Все так просто, можно воскликнуть: «Эврика»!
Но тут же наступило отрезвление. А почему в течение 10 лет, пока я искал книгу А. И. Гессена «Все волновало нежный ум…», никто не удосужился произвести эти простейшие сопоставления, которые я осуществил за час с небольшим, и уже тогда чуть не воскликнул: «Эврика»? Неужели А. И. Гессен только мне за несколько месяцев до своей кончины выдал эту тайну (он умер 12.03.1976 г.)? Конечно же, нет! Таких любителей по поиску автора «Слова» пруд пруди, и они, конечно же, задавали тот же самый вопрос и получали тот же ответ. Есть еще ИРЛИ (Пушкинский Дом), где отслеживаются все печатные издания, относящиеся к А. С. Пушкину. Наверняка специалисты ИРЛИ знали об этой мистификации А. И. Гессена и относили ее на счет возраста автора.
