Юрий Папоров - Габриель Гарсия Маркес. Путь к славе
— Привет, Плинио! Это Габо!
— Как ты там, че? Как Мерседес? Как мои крестники?
— Не знаю.
— Ты что, не в Мексике?
— Я в твоем доме, пендехо! Пью виски с твоей женой. Кончай работу и тащи сюда Варгаса, Сепеду Самудио и Фуэнмайора, если они живы. Я вас жду!
Когда через час друзья собрались в доме Мендосы в Барранкилье и Габо выставил бутылку текилы, пошел душевный разговор. Марвель, жена Плинио, приготовила закуску.
— Это не какие-нибудь помои! Текила «Дон Хулио» — это высший сорт, — заверил Габриель. — Друзья, поздравьте! Я послал кино куда подальше, после чего сказал себе: «У кого нет головы, зачем ему шляпа?» И послал туда же и рекламные компании. И прилетел в Барранкилью собрать кое-какой материал. Пишу нечто невиданное! Не похожее на все, что уже написал. Чувствую, что оседлал Пегаса! Или я произведу сенсацию этим романом, или моя голова слетит с плеч!
Все выпили за успех новой книги.
ГЛАВА VII
Слава. «Осень патриарха» и «Невероятная и грустная история о простодушной Эрендире и ее жестокосердной бабке»
(1967–1971)
В тот день, 1 августа 1967 года, когда Гарсия Маркес и Варгас Льоса впервые встретились в аэропорту Каракаса «Майкетия», поговорить как следует им не удалось. Их узнали, и толпа окружила их плотным кольцом. Каждый хотел получить автограф, протягивая у кого что нашлось подходящего, вплоть до авиабилета, который подсунула Габриелю какая-то красивая девушка.
Потребовалось вмешательство официальных лиц, встречавших обоих писателей, чтобы отделаться от поклонников и назойливых репортеров.
— Послушай, Габо, я только что был у Ромуло Гальегоса. Ходил его поприветствовать. Хотел представить тебя, но старик очень устал за день. Собирается познакомиться с тобой завтра, просто горит желанием, — сообщил Марио, входя в номер Гарсия Маркеса.
— Завтра так завтра, — равнодушно откликнулся Габриель.
— Занятный старик! Сказал, что мы с тобой совсем разные, а судьбы у нас одинаковые.
— Интересно в чем?
— Он считает, что у нас с тобой не только одинаковый писательский масштаб, но и жизнь очень похожа. Мы оба воспитывались дедами по материнской линии, и оба были избалованными детьми.
— Что еще? — Габриель заинтересовался.
— Что детство в раю закончилось, когда каждому из нас было десять лет. Оба поздно узнали своих родителей, и у обоих отцы пытались воспротивиться нашей склонности писать.
— Ты учился в религиозной школе?
— Да. И я, как и ты, получал диплом бакалавра в госинтернате.
— И тебя тоже спасала от одиночества только литература и помогала утверждать чувство собственного достоинства в чужой, а иногда и враждебной среде? — с улыбкой спросил Габриель.
— Точно так! А ты в юности наверняка писал стихи, как и я. Гальегос еще отметил, что оба мы напечатали наши первые рассказы, когда нам было по двадцать лет.
— И ты читал запоем Дюма, Рабле, Достоевского, Рубена Дарио, Фолкнера, Вирджинию Вулф, Борхеса и Неруду?
— И еще русских — Льва Толстого, Чехова, Горького. Средства на жизнь мы оба начали добывать журналистикой.
— Точно! Насколько я знаю, мы оба в молодости побывали в Париже. Обоих тянула туда страсть к литературе. И хотя разница между нами — девять лет, ты останавливался в том же отеле мадам Лакруа.
— И обоим издательства Буэнос-Айреса отказали в издании первых романов.
— И у обоих один и тот же литературный агент — наша спасительница Кармен Балсельс. Давай за это выпьем! — предложил Габриель.
— И за то, что мы оба первые лауреаты премии Ромуло Гальегоса. Сначала я, потом — ты. Я не сомневаюсь, что следующая премия — твоя!
— А есть ли различия между нами?
— Есть! Ты влюблен в Фиделя Кастро, в его революцию, а я его презираю. Хитрый диктатор, который испохабит идею построения социализма в странах Латинской Америки.
Габриель промолчал, но они все равно выпили.
Следующий день начался с того, что в вестибюле отеля и даже за завтраком Гарсия Маркеса атаковали любители автографов и журналисты. Писателю становилось не по себе.
Вечером 4 августа Варгас Льоса, после вручения ему премии Ромуло Гальегоса, произнес в актовом зале Музея изящных искусств ответную речь. Он говорил о сложных условиях жизни в странах Латинской Америки, о трудностях, с которыми сталкиваются писатели при издании своих произведений, о том, как он пишет свои романы. О том, что «литература — это огонь», поскольку она всегда означает «нонконформизм и мятеж», и что «смысл существования писателя — это критическое осмысление действительности и протест» (37). Когда Варгас Льоса стал резко критиковать Фиделя Кастро, публика в зале и члены президиума замерли, а Гарсия Маркес нервно заерзал.
Колумбийский писатель, несмотря на полный разрыв отношений с агентством Пренса Латина, к Фиделю Кастро всегда относился с уважением. Однако последние семь лет Гарсия Маркес хранил молчание не делал никаких заявлений по поводу кубинской революции — ни за нее, ни против. Это молчание объясняется тем, что Фидель Кастро, как он ясно видел, потворствует усилению влияния СССР на кубинскую революцию, чтобы не допустить влияния США.
11 августа, в день закрытия Восьмого Конгресса ибероамериканской литературы, в клубе «Атенео» последнее слово было предоставлено Гарсия Маркесу, который целые сутки до этого нервничал, поскольку не знал, о чем говорить, и вообще, так же как Хемингуэй, терпеть не мог выступать на публике. Он сидел в президиуме и не переставая курил, держа сигарету влажными от пота пальцами. Ему как высокому гостю это разрешалось. Уже на пути к трибуне он решил не произносить официальных речей. Он просто рассказал одну из множества историй, которые хранил в памяти. Начал он неуверенно, с трудом подбирая слова, но постепенно увлекся и в результате заслужил бурные аплодисменты. Годы спустя эта история легла в основу его сценария, по которому был снят фильм «Предзнаменование».
«Мы сидели рядом, — пишет Марио Варгас Льоса, — и, пока он не вышел к трибуне, я чувствовал, как мне передается его отчаянный страх: он был мертвенно-бледен, у него вспотели ладони, он был окутан клубами дыма, как летучая мышь. Он начинает говорить и первые секунды едва ворочает языком, вызывая недоумение присутствующих, однако вскоре рассказывает какую-то необыкновенно увлекательную историю и срывает бурные аплодисменты».
Это выступление было опубликовано в журнале «Имахенес» (1967. № 6) в Каракасе.