Бэзил Лиддел Харт - Битвы Третьего рейха. Воспоминания высших чинов генералитета нацистской Германии
Кроме беседы, происходившей вечером 20 июля, фон Клюге ни разу не говорил в моем присутствии о заговоре против Гитлера. В январе 1942 года я покинул штаб фон Клюге и не имел с ним контактов вплоть до июля 1944 года. Полковник фон Тресков был у фон Клюге начальником оперативного отдела. Возможно, он пользовался большим доверием фельдмаршала, но он уже мертв.
После капитуляции в мае 1945 года я находился в Шлезвиге вместе с генералом Демпси. Было очевидно, что даже в то время отношение населения к фюреру было неоднозначным. Одни открыто осуждали немецких генералов, участвовавших в попытке сбросить Гитлера, другие сожалели о ее неудаче. Так же обстояло дело и в армии.
Последствия
Приняв командование армиями на западе, фельдмаршал Модель обосновался в штабе группы армий «Б». Через день или два он позвонил мне и сообщил, что получил очередное послание из ставки фюрера. «Они там не могут думать и говорить ни о чем, кроме событий 20 июля. Теперь они считают подозреваемым Шпейделя». Модель, как сумел, объяснил Кейтелю, что не может в такой серьезной ситуации лишиться начальника штаба. В результате Шпейдель оставался на своем посту, ожидая, когда пришлют замену, до первой недели сентября. Перед отъездом он зашел ко мне попрощаться и сказал, что получил приказ возвращаться домой. По прибытии его немедленно арестовало гестапо.
Вскоре после отъезда генерала Шпейделя поступил новый приказ, на этот раз касающийся меня.
Мне предписывалось сдать командование генералу Вестфалю и 13 сентября явиться на доклад в ставку фюрера. Не могу сказать, что меня это обрадовало. Первым делом я отправился в Кобленц повидать фельдмаршала Рундштедта, который снова вернулся на пост главнокомандующего на западе и как раз занимался организацией своего штаба. Фельдмаршал был чрезвычайно раздосадован тем фактом, что меня вынуждают покинуть свой пост, причем как раз в тот момент, когда он вернулся к командованию. Он немедленно отправил протест командованию вермахта и потребовал, чтобы меня оставили его начальником штаба. Ответ не заставил себя долго ждать – просьба фельдмаршала была отклонена. В качестве причины отказа было указано, что я неоднократно выражал желание принять непосредственное участие в боевых действиях. В той обстановке это было не слишком убедительно.
9 сентября я уехал из Кобленца и отправился в Марбург навестить семью – кто знает, что будет дальше! Воскресенье 10 сентября я провел дома, вздрагивая от каждого телефонного звонка. Всякий раз, когда мимо дома проезжала машина, я подходил к окну, чтобы увидеть, не останавливается ли она у моей двери.
11 сентября я сел в поезд, идущий в Берлин. Из-за бомбежки в Касселе произошла длительная задержка. Пришлось позвонить и предупредить, что я, скорее всего, не успею на специальный поезд, который каждую ночь отправляется из Берлина в Восточную Пруссию. Движение ненадолго восстановилось, но в Потсдаме поезд пришлось покинуть, поскольку дальше были повреждены пути. Выходя из вагона, я неожиданно услышал голос, требовательно вопрошавший в темноте: «Где генерал Блюментрит?» Признаюсь, мне потребовалось несколько секунд, чтобы собрать все свое мужество и ответить. Ко мне сразу же подошел офицер в сопровождении вооруженного автоматом солдата. Офицер вежливо объяснил, что имеет приказ сопровождать меня в Берлин – в гостиницу «Адлон». По прибытии туда портье отдал мне ожидавший меня запечатанный конверт. В нем лежал билет до Ангербурга, что в Восточной Пруссии. Я решил, что это достаточный повод слегка расслабиться. Но облегчение было временным. Как бы там ни было, я не знал, какой сюрприз ожидает меня в ставке.
Ночью я сел на специальный поезд, который утром 13-го благополучно прибыл в Ангербург. На вокзале меня встретил адъютант фельдмаршала Кейтеля и отвез к другому специальному поезду, где я смог позавтракать и оставить багаж. Мне было сказано, что фюрер слишком устал, чтобы принять меня, но я могу при желании посетить совещание, которое, как обычно, будет проводиться в полдень. Я решил так и поступить.
Перед домом, где всегда проходили эти совещания, я заметил группу генералов, направился к ним и доложил о прибытии генералу Гудериану, недавно ставшему начальником Генерального штаба. Он не пожал мне руку. Кейтель и остальные стояли молча. Гудериан громко заявил: «Не понимаю, как вы осмелились здесь появиться после всего, что произошло на западе». В ответ я показал ему телеграмму с приказом явиться на доклад. В этот момент к нам подошел офицер СС и сообщил, что фюрер все-таки решил принять участие в совещании. Через несколько минут мы увидели Гитлера. Он медленно и устало шагал через лес в сопровождении пяти или шести человек.
Повернувшись ко мне, Гудериан мрачно изрек: «Вот и докладывайте лично фюреру». К моему немалому удивлению, Гитлер встретил меня приветливой улыбкой. «Знаю, вам пришлось изрядно натерпеться на западе. Авиация у союзников на высоте, этот факт нельзя не признавать. Я хочу поговорить с вами после совещания».
Когда совещание закончилось, Гудериан сказал: «Заходите ко мне, поговорим о делах на Восточном фронте». Но я ответил, что они меня не интересуют, во всяком случае в настоящий момент. Затем я имел десятиминутный разговор с Гитлером, который снова был удивительно приветлив.
Когда я вышел, оказалось, что генералы в полном составе ждали меня в коридоре. Всех интересовал только один вопрос: что сказал фюрер. Я ответил, что он был исключительно дружелюбен. После чего генералы тоже стали всячески демонстрировать свое дружеское расположение, а Кейтель даже пригласил меня на чашку чая. Я ответил, что собираюсь в тот же вечер уехать домой, и добавил, что уже два года не проводил отпуск с женой и детьми. На что Кейтель тут же заявил, что это невозможно. Последнее меня очень удивило, поскольку всего лишь несколько минут назад фюрер лично позволил мне ехать домой. По окончании отпуска я должен был вернуться в распоряжение фельдмаршала фон Рундштедта и принять под командование армейский корпус на западе. Кейтель попросил меня подождать полчаса и отправился к фюреру. Выйдя от него, он отпустил меня.
В беседе Кейтель упомянул фон Клюге и сказал, что располагает документальными доказательствами его предательской деятельности. Кейтель сказал, что есть радиоперехват передачи из штаба союзнических войск, в которой содержится приказ вступить в контакт с фон Клюге. «Поэтому фельдмаршал так долго отсутствовал в тот день под Авраншем», – добавил он. Я ответил, что его подозрения абсолютно беспочвенны и несправедливы и что единственной причиной задержки фон Клюге была бомбежка, из-за которой он был вынужден провести несколько часов в укрытии, откуда не мог связаться со своим штабом, поскольку его рация была повреждена. Не приходилось сомневаться, что Кейтель не поверил ни одному моему слову.