Кристофер Роннау - Кровавые следы. Боевой дневник пехотинца во Вьетнаме.
Что было ещё хуже — не просто неприятно, а по-настоящему непереносимо — атмосфере внизу недоставало кислорода. Я предположил, что раньше сюда могла быть брошена граната. Стоя на нижних ступенях и осматриваясь, не прилагая усилий, я вдруг сбился с дыхания и начал хватать ртом воздух. Настало время возвращаться на поверхность.
Наверху Фэйрмен облаял меня за то, что я не добрался до дна. Объясняя насчёт возможного взрывного устройства и явного недостатка кислорода, я высказался, что кто-нибудь другой мог бы повторить попытку. Добровольцев не нашлось. Меня разозлило, что Фэйрмен дал мне выполнить работу, которую никто другой делать не хотел, а потом обругал меня за то, как я её выполнил.
Когда мы собрались уходить, я снял с пояса гранату. Указав пальцем на неё и на дыру, я жестами попросил у Шарпа разрешения бросить гранату вниз. Он кивнул в знак согласия. Я не хотел спрашивать вслух, опасаясь, что Фэйрмен может услышать и наложить вето на мой план просто для того, чтобы испортить мне радость. Я хорошо помнил про подрыв «клаймора» в школе джунглей на основании кивка головой, но тут ситуация была иной.
Торжественно держа в вытянутой руке гранату-ананас, чтобы все могли её видеть, я прошёл к краю дыры. Глянув вниз ещё раз, я отступил на несколько футов[233] назад, прежде, чем выдернуть чеку. Это помогло мне преодолеть внезапный приступ иррационального страха, что я могу каким-то образом свалиться вниз после того, как брошу гранату. Мне этого не хотелось. Выдернув чеку, я разжал руку и позволил гранате плавно выкатиться из моих пальцев прямо в дыру. Затем я повернулся и пошёл прочь так спокойно, словно только что бросил письмо в придорожный почтовый ящик возле дома. К несчастью, я забыл прокричать «ложись!», что всегда полагалось делать в качестве предупреждения, когда мы устраивали умышленный взрыв любого вида. Эту фразу полагалось повторять громко пару раз при всех подрывных работах, не только для взрывов в туннелях наподобие этого. Её так же надо было кричать, если вы взрывали что-нибудь ещё, вроде хижины или моста. Никто из нас не знал её происхождения. К моему везению, Шарп, который за всем этим наблюдал, заметил моё упущение и прокричал за меня.
Я не слышал никакого вторичного взрыва после разрыва гранаты. Возможно, шахта была лишь пересохшим колодцем, и я не упустил ничего важного за изгибом там внизу.
На следующий день мы снова обнаружили множество траншей и тайников. Захваченное нами оружие было уже потяжелее и включало в себя китайские миномёты, мины «клаймор» и лёгкие автоматы «Брен», используемые английской армией. Мы стащили их на поляну вместе с остальной добычей вроде раций и аккумуляторов, чтобы их увёз вертолёт. Общий улов получился впечатляющим.
К несчастью, днём ранее местные ВК успели перегруппироваться и поднять цену, которую мы платили за недвижимость. Качество противостоящих нам подразделений Вьетконга значительно варьировалось. Так же, как и в американских частях, некоторые группы ВК были крутыми, и могли нанести немалый урон, но другие подразделения были не слишком впечатляющими. Чёрные Львы считали, что группировка из Фу Лой была первоклассной. Мы называли их «Призрачным батальоном», потому что они умели создать нам проблему и испариться до того, как мы успевали им отплатить. Они обладали хорошей смекалкой, и относиться к ним следовало с уважением, по крайней мере, как к потенциальной угрозе. Мы чаще всего называли вьетконговцев «чарли» или ВК, но в некоторых местах — например, в Фу Лой — мы называли их «сэр Чарльз». Они всегда умели сделать местность резко неприятной для нас.
В тот день, пока мы обыскивали местность и конфисковывали оружие, нас донимали несколько снайперов. Двоих Чёрных Львов подстрелили, и нам пришлось ненадолго залечь, а затем изменить курс и проследовать к поляне, чтобы раненых эвакуировали. Ранения не угрожали жизни. Одного или двух снайперов уничтожили, но эта часть истории не вполне ясна. Наша рота распределилась по джунглям и ни одна из перестрелок не задействовала моё отделение непосредственно. Моё участие свелось к тому, что мне приходилось бросаться в укрытие каждый раз, когда я слышал выстрелы, но не знал, откуда и куда они направлены. Хотя мы все боялись пуль с нашими именами на них, мы также не забывали пехотную поговорку о стрельбе «на кого Бог пошлёт».
Несмотря на рост цен, мы снова сумели собрать внушительный набор оружия. Командование было польщено и приказало отправлять нам горячее питание на каждый приём пищи. Мы услышали шум винтов, доносящийся со стороны посадочной площадки в центре нашего лагеря, а затем увидели слик, везущий повара Джонса и множество контейнеров с горячей едой.
— Хлоп, хлоп, хлоп! — снайпер выпустил серию пуль, одна из которых угодила Джонсу в левый локоть. Посадка была отменена, чтобы вертолёт мог доставить Джонса обратно в Лай Кхе. К несчастью, наша еда улетела вместе с ним, а мы остались на земле, размышляя, что в этой местности «сэр Чарльз» — самое подходящее имя для нашего противника.
На рассвете настало время возвращаться в базовый лагерь. Мы начали 90-минутный поход, на рандеву с «Желтыми куртками», которые переправили бы нас в Лай Кхе. Первый час поход проходил без происшествий. Затем впереди солдаты начали толпиться, и движение прекратилось. С полдюжины джи-ай стояли полукругом, глядя на брезентовый мешок на земле. Из него сочился, поднимаясь к небу, фиолетовый дым, гипнотизирующий зрителей, словно костёр на ночном привале.
— В чём дело? — спросил Соня.
— Ветка зацепилась и выдернула чеку из дымовой шашки, — ответил Мак-Чесней, — Теперь его слишком горячо нести.
— А что там ещё в мешке? — резко спросил Шарп.
— Гранаты, — сказал Мак-Чесней настолько спокойно, насколько можно представить.
Небольшая толпа рассыпалась по укрытиям. Сработавшие дымовые шашки становятся слишком горячими, чтобы держать их в руке, и, возможно, достаточно горячими, чтобы заставить взорваться осколочную гранату. Через несколько секунд тормознутый мозг Мак-Чеснея подсказал ему не стоять, подобно чучелу индейца возле сигарной лавки[234], и удалиться. До этого случая, я думал, что у него IQ равен температуре в комнате. Теперь мне показалось, что он тупее, чем кусок мыла, только опаснее.
Постепенно дымовая шашка прогорела и испустила дух, не запалив ничего другого в мешке. Мак-Чесней подобрал обугленный брезент, и мы двинулись дальше, навстречу вертолётам. Нам повезло. Этот эпизод продемонстрировал, что у нас есть столько же возможностей погибнуть от собственных рук, сколько и от Вьетконга. Вот что бывает, когда целый вагон смертоносных боеприпасов раздают компании тинэйджеров. Это добавляло правдивости шутке мульперсонажа Пого[235]: «Мы встретили врага, и это мы сами».
