Алексей Косыгин. «Второй» среди «первых», «первый» среди «вторых» - Телицын Вадим Леонидович
Разорвав тишину раннего утра, прогремели сотрясающим гулом моторы. И снова тишина. Потом одна за другой промчались к самолету несколько легковых автомашин. В первой сидел Косыгин.
Я поспешил к самолету. Неподалеку от воздушного корабля меня остановил майор в форме войск НКВД.
— Вам куда, товарищ майор?
— К товарищу Косыгину, — ответил я.
— К Косыгину? А по какому вопросу?
— По личному…
— По личному? — с удивлением переспросил майор.
Косыгин беседовал с членами узбекского правительства. Вдруг он увидел меня и майора.
— Что случилось?
— Да вот, товарищ Косыгин, морской летчик, майор, желает обратиться к вам.
— Так пропустите его…
Я быстро подошел к Алексею Николаевичу, отрекомендовался и рассказал, что мне нужно попасть в Алма-Ату.
— Какой же может быть разговор? Мы как раз летим туда. Рад вам помочь. А где ваши вещи?
— В аэропорту…
— Товарищ майор, — обратился Алексей Николаевич Косыгин к тому майору, который задержал меня, — не сочтите за труд, возьмите машину и быстренько привезите вещи нашего нового попутчика. Они в аэропорту…
Майор уехал. Пока Алексей Николаевич расспрашивал меня о том, где я воевал, как был ранен, мои два чемодана погрузили в самолет. Скоро командир доложил о готовности к вылету, и Косыгин пригласил нас занять места.
Из-за гор, маячивших у горизонта, поднималось большое, слепящее солнце, искрометно разбрасывая в синеву безоблачного неба стрелы ярких лучей. Наш воздушный корабль взлетел и, набирая высоту, взял курс на восток. Ритмично, монотонно пели знакомую песню моторы. В спокойном воздухе раннего утра, освещенный лучами, самолет, казалось, не летел, а висел, и под ним, словно скроенные из цветных лоскутов, плыли поля и сады. Потом пошли холмы, а за ними горные хребты величественного Тянь-Шаня.
Я сидел в мягком кресле в последнем ряду и незаметно заснул…
Разбудило меня чье-то легкое прикосновение. Открыл глаза и увидел перед собой Алексея Николаевича.
— Жаль вас будить, но завтрак ждет. Прошу, товарищ майор, к столу…
— Спасибо! Спасибо, Алексей Николаевич! Я не голоден.
— Спасибо положено говорить после… Мы ждем вас…
После посадки в Алма-Атинском аэропорту Косыгина и его спутников встретили члены правительства Казахстана. Я оставался в самолете и через открытую дверь наблюдал за всем происходящим.
Поздоровавшись со всеми, Косыгин вдруг посмотрел вокруг, словно разыскивая кого-то, и бросил взгляд в мою сторону.
— А вы, товарищ майор, почему не выходите? Давайте-ка спускайтесь на землю.
Я сошел по трапу. Косыгин, обращаясь ко всем присутствовавшим, сказал:
— Прошу познакомиться! Герой Советского Союза. Морской летчик-истребитель. Прилетел в вашу столицу за семьей. Здесь, в эвакуации, живут его мать, сестра, брат…
По указанию председателя Верховного совета Казахской ССР в мое распоряжение был выделен автомобиль… Поблагодарив Алексея Николаевича, я поехал разыскивать родных» [428].
Думаю, что таких встреч было в годы Великой Отечественной войны немало, и уверен, что о большинстве из них Алексей Николаевич просто забыл. Тем более что мемуаров он не писал и, видимо, не собирался…
В мае — июне 1967-го А. Н. Косыгину пришлось вновь принять на себя обязанности «международного миротворца», благо, что «опыт» уже был.
25 мая 1967 года с Алексеем Николаевичем в Москве встретился министр обороны Египта Шамс эд-Дин Бадран. Египтянин открыто говорил о планах своей страны развернуть широкомасштабные военные действия против Израиля.
Косыгин отверг эту идею, о чем в жесткой форме «уведомил» Бадрана:
— Мы в Советском Союзе не можем дать согласие на ваш упреждающий удар против Израиля. Это было бы в противоречие всей нашей политике и позиции. Если вы атакуете первыми, то вы станете агрессорами, а мы против агрессии. Мы против решения спорных вопросов военной силой… В этом случае мы вас поддержать не сможем.
Бадран пытался найти поддержку в Министерстве обороны СССР, рассчитывая, что военные более гражданских заинтересованы в возможности испытать свое вооружение в реальной схватке.
Косыгин, узнав о 3-дневных попытках египетского министра найти союзников в советском военном ведомстве, повторил ему:
— Мы не можем поддержать агрессию и поддержать применение силы. Это противоречит нашей политике!
В тот же день делегация Министерства обороны Египта отбыла на родину.
Но Алексей Николаевич настоял на том, чтобы советские дипломаты предупредили и другую сторону — Израиль. Советский посол в Тель-Авиве Дмитрий Степанович Чувахин смог настоять на срочной встрече с израильским премьер-министром, которая состоялась в 2 часа ночи 29 мая.
Чувахин передал израильтянину телеграмму от Косыгина, в которой тот предупреждал о необходимости воздержаться от конфронтации.
…5 июня 1967 года война, позднее получившая название «Шестидневная», все же началась. Израиль противостоял одновременно Сирии, Египту, Ираку и Иордании. И удача была на стороне израильтян.
На шестой день боевых операций президент США получил от А. Н. Косыгина послание:
«Уважаемый мистер Президент!
…Наступил очень критический момент, который заставляет нас принять независимое решение, если военные действия не будут остановлены в течение нескольких последующих часов.
Мы готовы сделать это. Однако эти действия могут привести нас к столкновению, что завершится сокрушительной катастрофой.
Мы предлагаем, чтобы Вы потребовали от Израиля немедленного прекращения военных действий без всяких предварительных условий.
Мы предлагаем Вам предупредить Израиль, что, если это не будет принято во внимание, будут предприняты необходимые действия, включая военные.
Просим сообщить Вашу точку зрения. А. Косыгин» [429].
Предупреждение решили подкрепить, в Советском Союзе шли приготовления для нанесения — силами, правда, одного полка стратегической авиации — удара по важнейшим целям Израиля. Мир вновь, как и во времена Карибского кризиса, оказался на грани мировой войны.
Слово оставалось за официальным Вашингтоном.
Президент Л. Джонсон собрал свой ближайший круг в так называемом Ситуационном зале Белого дома. В первую очередь был зачитан перевод послания Косыгина, заданы вопросы переводчикам: нет ли каких-то разночтений и толкований в терминах.
Первое решение, принятое американским президентом, — передвинуть 6-й флот США с расстояния 100 миль на расстояние не более 50 миль к побережью Сирии.
Второе — объяснить израильской стороне необходимость приостановки наступления ее вооруженных сил в этом районе. Официальный Тель-Авив вынужден был согласиться с этим требованием Вашингтона.
Об этом было сообщено советской стороне.
А. Н. Косыгин немедленно связался с министром иностранных дел А. А. Громыко и потребовал проверить, насколько эта информация соответствует действительности.
Громыко в ту же минуту вызвал к телефону посла СССР в Сирии А. А. Барковского. Тот не подтвердил сообщение, сказав, что только что над посольством барражировали два израильских боевых самолета [430].
Правда, артиллерийской канонады слышно не было, и израильские танки не продвигались уже к сирийской столице. Так что советский посол явно преувеличивал напряженность.
Но Косыгин, не отходя от стола, набросал текст сообщения для американской стороны: «Израиль продолжает военные действия в Сирии. У нас есть постоянный и непрерываемый контакт с Дамаском. Израиль, с использованием всех видов наступательного оружия — авиации, артиллерии, танков, ведет наступление на Дамаск. Несомненно, Ваше посольство в Дамаске может подтвердить это. Военные действия интенсифицируются. Было бы крайне важно избежать дальнейшего кровопролития. Это дело не терпит отлагательства…» [431]
