Георгий Иванов - Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов
Георгий Иванов
1957
130. Роман Гуль - Георгию Иванову. 22 января 1957. Нью-Йорк.
22 января 1957
Г. В. Иванову
Дорогой Георгий Владимирович,
Был рад получить от Вас письмо, но не рад был узнать, что Вы все недугуете. Пожалуйста, поправляйтесь. Для этого дела прилагаю Вам чек на 102 доллара. Это — результат сбора, чтобы Вас поддержать. Не много, но все-таки ничего.
Стихи мы Вам перепишем и пришлем вскорости. Рукопись Ирине Владимировне тоже пришлю, конечно, вскорости. К Ирине Владимировне обращаюсь с большой просьбой: нет ли у нее стихов для следующего номера? Были бы очень рады напечатать. Грозилась Ир. Влад. прислать и прозу.
Ввиду того, что «Дневник» Ваш задерживается, может быть, можно было бы всё-таки напечатать «Фермопилы», а то Георгий Иванов у нас очень давно не появлялся, и публика волнуется и требует.
Ну вот, пока все. Тороплюсь. Пишу из редакции. Рецензию на Смоленского будем считать за Вами.
Целую ручки Ирине Владимировне.
Дружески Ваш
<Роман Гуль>
131. Роман Гуль - Георгию Иванову. 10 февраля 1957. Нью-Йорк.
10 февраля 1957
Дорогой Георгий Владимирович,
Вот опять задержался с ответом на Ваше письмо, но виной тому опять всякие космические обстоятельства. Во-первых, письма наши разминулись. Т. е. не письма, а Ваше письмо, с посланным мной чеком на 102 доллара (кажется, так?). После 102-х получился еще один запоздалый чек за 3 доллара. Хотите я вышлю Вам и Ир. Влад. ледерплексов? Напишите. Дальше. Стихотворение Ваше — по поводу венгерских событий — совершенно замечательное. Некоторые, кому я его прочел, определили его как «гениальное». Хотите верьте иль не верьте. Нет, правда, по-моему — чудесное. Читал его по телефону Берберовой, она также восприняла его, как и я. Но так как мне, как Ницше (возносящему Вагнера), разрешается «высказать свое мнение», то высказываю. Мне очень нравятся первые две строфы — прямо-таки — потрясающие! А в третьей строфе — вот эти две последние строки — «Ура из глотки патриота — Долой из пасти Бунтаря» — не очень. Берберова была того же мнения. Осмеливаюсь Вам предложить, если у Вас ч<то>-н<ибудь> навернется новое в этом плане, — то, напишите, изменим. К тому же думаю, что фонетически, м. б., лучше будет даже — «пасти патриота» — «долой из глотки бунтаря». Как думаете? Конечно, пасть больше имеется у бунтаря, но «п» — «п» и «дол» — «гл» — м. б. переживают?
Как себя чувствуете? Книгу Варшавского Вам выслал. Если бы Вы написали «Иллюзии и легенды» — было бы замечательно. Рецензия на Смоленского за Вами. Я сказал М. М. Только не затягивайте. Думаю, что если бы Вы прислали некое письмо в редакцию — в ответ на рецензию М. М. Карповича о книге Струве [918] - в академическом тоне (как мы с Вами умеем) — то было бы вполне подходяще. Особенно, если с упором на факты, сэр! Напишите письмецо, что Вы нам пришлете в первую очередь. Но книги Смоленского у нас нет, не приходила. М. 6., он нарочно не послал, готовя сначала рецензию? Иногда так делают. О меж<ду народных> купонах не забуду, пришлю, сейчас пишу из дома и их тут нет. И вышлю обязательно. Кстати, я думаю, что «Фермопилы» тоже надо пустить в этом номере. Пусть будет два — а то Вас заждались. «Фермопилы» не испортят гениального ничуть. [919] Почему Ирина Владимировна ничего не шлет — ни стихов ни прозы. Как было бы хорошо получить кучку стихов ее. Рукопись вышлю, все замотанность, не доходят руки, но дойдут. Попрошу секретаршу переписать Ваши стихи и пошлем Вам, для того, чтобы Вы могли делать потихоньку книгу. В следующем письме жду, почему сказал великий Бунин епископу о поллюции. И вообще ответов на все животрепещущие вопросы. А то — пошли Вам только денег — Вы и замолкаете, словно наевшаяся зерен канарейка. Порадуйте, напишите. Кстати, а Почтамтская улица так и осталась неоконченной, и это очень жаль... Мы страстно ждем не продолжения, а окончания, остановились Вы на ящике, сданном на вокзале в багаж...
Крепко жму Вашу руку
Цалую ручки Ирины Владимировны
И вспоминаю, холодея, что я уже не человек,
а [920] < Роман Гуль>
132. Георгий Иванов - Роману Гулю. 14 февраля 1957. Йер.
14 февраля 1957
Beau-Sejour
Нуeres
Var
Дорогой Роман Борисович,
Не поблагодарил за деньги не по хамству, а потому что болен и болен. Ну и хватит о моих недугах. Passons.* И, конечно, большое спасибо. Лучше Познер, чем никогда. Но насчет канарейки — ко мне не подходите: канарейка должна была все Ваши денежки отдать. Заимодавцам. Опять-таки passons. Канарейка, если употреблять этот образ, оттого именно и замолчала, что лишена минимума зерна. Но и об этом что уж рассуждать. Если Вам хочется, то пустите оба стишка, не в качестве «Дневника», а «так». Но уж, пожалуйста, не забудьте выговоренное мною в свое время «преимущество» печататься либо отдельно от «прочей сволочи», либо впереди нее, не считаясь с алфавитом.[921] Также обязательно прошу корректуру. Ну насчет конца «гениального» стишка «Вы же сами знаете», что переделать его невозможно. Меняйте глотку на пасть, это пожалуйста и даже на звук, действительно, лучше.[922] Но сами строчки! Да ведь если и есть во всем стишке что-нибудь «гениальное», то бишь раздражающе-поражающее, то именно и единственно патриот — бунтарь — глотка — пасть. Убрать их значит уничтожить сам стишок. За лишние 50 долларов концовки их охотно <готов> переделать хоть на кантату в честь февральской революции с подзаголовком «к сорокалетнему юбилею» и с посвящением М. В. Вишняку,[923] но даром не согласен. Кстати — единственный стишок, который в свое время мне почтенный Вишняк вернул, был «Хорошо, что нет Царя» — «Мы хотя и против монархии, но такого вызова печатать не можем» — подлинные слова![924]
Хорошо. Ну, получил свежий номерок Вашего уважаемого органа — стишки подгуляли. Т. е. очень милы, несмотря на неискоренимую беспомощность Величковского[925] (не все). Но Ильинский[926] «ниже ватерлинии» — атак писывал сынок Бориса Савинкова[927] в 1925 году, желая поразить эмиграцию, — помните. Да, Гингер, конечно, как всегда, чрезвычайно мил.[928] Дыдурова[929] < Дудорова. — Публ.> (впервые слышу имя) — если в качестве восходящей звезды, то пусть тут же и закатится. Оправдывает свою фамилию. Но это все пустяк перед Горской. Почему она пользуется покровительством Вашим (или М. М.?), тайна. Адамович прислал специальную открытку: прочти Горскую. И еще с эпиграфом из Бердяева.[930] Прошлый раз у Вас была прелестная (без шуток) Присманова.[931] Вообще они оба, Гингер и Присманова, заслуживают, чтобы их печатали в единственном порядочном журнале эмиграции. Пишу не по дружбе: даже не поблагодарил еще Гингера за его книгу,[932] и они, м. б., думают, что я их не ценю. А я очень ценю и есть за что. Не то что Вашего любимца Пиотровского. Очень польщен, что Вы собираетесь переписать мои стишки, чтобы я их на досуге «клеил». Но, допустим, склею, а что предполагается в дальнейшем? М. б., Вы посильно хотите занять старичка: пусть клеит, все-таки развлечение?.. А старичок и стихи-то перестал писать из-за отвращения «ко всему». Теперь «аппарат» уже не «Роз», а послевоенный по-прежнему при мне, но пользоваться им опять-таки не могу, скулы сводит. Впрочем, это дело частное: не такие царства погибали.
