Ирина Мудрова - Великие истории любви. 100 рассказов о большом чувстве
Но в мае 1827 года Пушкин уехал в Петербург. Перед отъездом, 16 мая, он вписал в альбом Екатерины стихотворение «В отдалении от вас». А 26 мая Екатерина написала в письме к своему брату Ивану: «Он уехал в Петербург, может быть, он забудет меня… Город опустел, ужасная тоска».
В Петербурге, ледяном и гранитном, поэт не монашествовал, отнюдь. Танцевал, веселился. Увлекался фрейлиною двора Россет, сватался к Аннет Олениной. В марте 1829 года он вернулся в Москву. Встречи с Екатериной возобновились. Он привез ей из Петербурга, в качестве подарка, вместе с золотым браслетом на руку — очень тонкой работы — еще и книгу своих стихотворений. А на ней сделал значительную надпись: «Всякое даяние — благо, всякий дар совершен свыше есть. Катерине Николаевне Ушаковой от А. П. 31 сент. 1829 г. Nec femina, nec puer». («Не женщина, не дитя».) Екатерина была горда тем, что к ее скромному мнению о своих стихах Пушкин чутко прислушивался, и что-то из ее восторгов и «милых критик» на его летучие строфы западало ему в сердце.
Появившись в доме Ушаковых, Пушкин узнал, что Екатерина Николаевна помолвлена с князем Петром Долгоруковым. Пушкин знал о пороках князя Петра и приехал к отцу семейства, чтобы убедить его расстроить свадьбу дочери. Доказательства о поведении жениха, вероятно, были слишком явными, потому что старик перестал упрямиться, а Пушкин остался по-прежнему другом дома.
«Между Екатериной Николаевной и Пушкиным в этот период завязывается тесная сердечная дружба, — пишет современник, — и, наконец, после продолжительной переписки, Екатерина Ушакова соглашается выйти за него замуж».
В это время на пути поэта встает образ неприступной красавицы Натальи Гончаровой, любовь к которой поэт вскоре уже и не скрывает. Чуткою и нервною душою своею Екатерина чувствовала, видела тайными очами сердца, что поэт неслышно уходит, ускользает от нее, что душа его постепенно «огончаровывается» и сделать теперь она уже ничего не в силах. Она и не пыталась что-либо делать.
Однажды Пушкин посетил известную гадальщицу, у которой некогда бывал даже государь Александр Павлович. Пушкин не раз высказывал желание побывать у этой гадальщицы; но Ушакова постоянно отговаривала его. Однажды Пушкин пришел к Ушаковым и в разговоре сообщил, что он был у гадальщицы, которая предсказала ему, что он «умрет от своей жены». Хотя это сказано было как бы в шутку, как нелепое вранье гадальщицы, однако Ушакова взглянула на это предсказание более внимательно и объявила Пушкину, что, так как он не послушался ее и был у гадальщицы, то она сомневается в силе его любви к ней; а с другой стороны, предвещание, хотя и несбыточное, все-таки заставило бы ее постоянно думать и опасаться за себя и за жизнь человека, которого она безгранично полюбит, если сделается его женою; поэтому она и решается отказать ему для него же самого.
Последняя известная встреча Пушкина с Ушаковой относится к июню 1830 года.
Она отпустила Пушкина восвояси. Навсегда. Она все понимала. О том, как ей было больно, можно только догадываться. Она по-прежнему ревностно следила за его творчеством, заучивала наизусть все его новые строфы. Возможно, она послала ему письмо, на которое Пушкин написал «Ответ»:
Я Вас узнал, о мой оракул!
Не по узорной простоте
Сих неподписанных каракул,
Но по веселой остроте,
Но по приветствиям лукавым,
Но по насмешливости злой
И по упрекам… столь неправым,
И этой прелести живой.
С тоской невольной, с восхищеньем
Я перечитываю вас
И восклицаю с нетерпеньем:
Пора в Москву, в Москву сейчас!
Здесь город чопорный, унылый
Здесь речи — лед, сердца — гранит;
Здесь нет ни ветрености милой,
Ни муз, ни Пресни, ни харит.
А. С. Пушкин «Ответ». 1830 год. СПб.
Уже после смерти поэта Ушакова вышла замуж за вдовца, коллежского советника Дмитрия Наумова. По его требованию она уничтожила свои девические альбомы с рисунками и записями Пушкина. Золотой браслет был разломан на части, камень из него отдан ювелиру; кольцо же с камнем впоследствии намеренно «потеряно». Из остатков браслета сделали лорнет, разбитый позже Дмитрием Наумовым, припадки ревности которого были постоянны, смешны и безумны одновременно.
Малую толику душевного покоя и удовольствия она нашла в воспитании, пестовании детей своих, которых очень любила. Дети платили ей взаимной теплой привязанностью.
Перед смертью своей Екатерина Николаевна позвала к постели дочь и велела ей сжечь письма Пушкина из заветной шкатулки. Дочь умоляла ее не делать этого, но Екатерина Николаевна была непреклонна, говоря: «Мы любили друг друга горячо, это была наша сердечная тайна, пусть она и умрет с нами».
Керн и Виноградский
Анна Петровна родилась в 1800 году а Орле. Дед Анны Петровны по материнской линии был губернатором орловской губернии, а отец довольного богатым помещиком и сыном начальника царской певческой капеллы, поэтому получила девушка неплохое для девиц той эпохи образование.
Девушка начала выезжать в свет и обращала на себя внимание своей красотой. Отец сам привел в дом жениха — генерала Ермолая Федоровича Керна из имевшего английское происхождение дворянского рода Керн. Анне тогда было 17 лет, Ермолаю Федоровичу — 52. Девушке пришлось смириться.
Ее молодые годы прошли в гарнизонах под солдафонские шуточки престарелого супруга. Как генеральской жене, ей пришлось поездить по гарнизонам. Жили супруги в Пскове, в Дерпте, в Быкове, в Киеве и в Риге. Изредка появляясь в свете, она тут же расцветала и не уставала пленять кавалеров своей молодостью и красотой, даже, будучи в возрасте «за тридцать». Однако являясь от природы женщиной умной и гордой, Анна понимала цену своих светских побед и к серьезным романам не стремилась. Ей льстило внимание, оказанная ей честь и не более того.
В 1819 году, будучи в Петербурге, Анна Петровна познакомилась с Пушкиным. В июне 1825 года она вновь с ним встретилась в Михайловском, где тот отбывал ссылку. И именно тогда Александр Сергеевич написал свой знаменитый мадригал «Я помню чудное мгновенье…» В июле 1825 года Анна Петровна уехала в Ригу. Завязалась переписка, которая продолжалась два года. Не только Пушкин был пленен этой незаурядной женщиной, перед ее чарами не устояли Дельвиг, Глинка и даже сам российский император.
Благосклонность свою Анна Керн подарила неожиданно даже для самой себя совершенно другому мужчине. Когда ей исполнилось тридцать шесть лет, Анна познакомилась с шестнадцатилетним курсантом Александром Марковым-Виноградским, своим троюродным братом. Их отношения вначале были всего лишь игрой: опытная красавица получала удовольствие от одного вида то краснеющего, то бледнеющего и лишающегося дара речи юноши. Однако со временем огонь, пылающий в сердце юноши, отозвался ответным чувством в душе Анны.
