Василий Шевчук - Командир атакует первым
Командарм Лелюшенко и командир 1-го штурмового авиационного корпуса генерал Рязанов, как мы узнали позже, располагались в это критическое время на крыше одного из самых высоких зданий на окраине Трейенбритцена - оттуда вся сложившаяся обстановка была видна как на ладони. По радио нацеливали и перенацеливали соответственно каждый свои подчиненные части и соединения на самые важные участки и объекты. В основном это были танковые группы наступающих войск армии Венка.
Штурмовики были вооружены эрэсами и ПТАБами, мы - фугасными и зажигательными бомбами, и группы по 18-20 самолетов наносили удар за ударом - благо от аэродрома до места сражения было всего три десятка километров. "Илы" штурмовали в основном танки, мы бомбили и обстреливали живую силу, артиллерийские позиции, подавляли зенитные средства. Для прикрытия с воздуха на всякий случай оставалась небольшая группа истребителей.
В воздухе драться уже не с кем - мы видели самолеты только со звездами на крыльях. Было, правда, несколько случаев, когда на значительном расстоянии от нас на огромной скорости проносились реактивные "мессершмитты". Но и они к нашим большим группам не подходили. И уже известен был целый ряд случаев, когда советские летчики на обычных "яках" и "Лавочкиных" успешно сбивали это последнее "чудо" фашистской боевой техники.
А вот танки с запада с настойчивостью механических роботов шли и шли на наши войска, вынужденные занять оборону. Теперь, конечно, общеизвестно, что гитлеровское командование делало все возможное, чтобы сдержать наступление советских войск, и тогда большая часть территории Германии окажется захваченной войсками наших союзников. Сдаваясь на западе в плен американцам целыми частями, соединениями, крупными гарнизонами, фашисты под Берлином, на всей территории к востоку от Эльбы прикладывали все усилия для срыва нашего наступления на логово Гитлера.
Но советские танковые, стрелковые, артиллерийские части и авиация перемалывали наступающие фашистские войска под Трейенбритценом и на других участках, лишали гитлеровских главарей последней надежды. Рассказывая в своих воспоминаниях об упорных боях в этом районе, командующий 1-м Украинским фронтом особо подчеркивает роль авиации и именно 1-го гвардейского штурмового авиационного корпуса.
"Штурмовики Рязанова, - писал Маршал Советского Союза Конев, - имевшие большой опыт борьбы с танками, и на этот раз превосходно показали себя. Парируя удары достаточно сильной и крупной группировки противника, они помогли не только 5-му гвардейскому мехкорпусу и армии Лелюшенко, но и всему нашему фронту"{10}.
2 мая поздно вечером, почти ночью, мы слушали приказ Верховного Главнокомандующего: войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов овладели "столицей Германии городом Берлин - центром немецкого империализма и очагом гитлеровской агрессии".
Но война еще не кончилась. В руках фашистских войск оставался Дрезден, в тылу у нас, на берегу Одера, сопротивлялся гарнизон города Бреслау, и, главное, на территории Чехословакии вела боевые действия сильная группировка генерал-фельдмаршала Шернера. Уже 7 мая в своем приказе Шернер писал: "Неприятельская пропаганда распространяет ложные слухи о капитуляции Германии перед союзниками. Предупреждаю войска, что война против Советского Союза будет продолжаться". А 5 мая многие радиостанции, в том числе и наши, армейские, приняли радиограмму, в которой восставшие против фашистов жители Праги просили оказать им помощь.
Наш полк прямо с аэродрома Финстервальде начал летать не на север, где над поверженным Берлином развевался флаг Победы, а на юг, в направлении столицы Чехословакии, куда уже шли танковые армии фронта. Летчики проводили разведку, штурмовку живой силы и техники противника, наносили удары по железнодорожным узлам и станциям, чтобы не дать маневрировать войскам Шернера.
Удачно обрабатывали наземные цели, стали настоящими штурмовиками многие летчики полка, в том числе и из последнего пополнения: Анатолий Турунов, Алексей Комаров, Алексей Иванюк, Виктор Лебедев, Станислав Внуков. Все они заслужили за эти боевые вылеты правительственные награды. Но в предпоследний день войны, 8 мая, мы потеряли одного из них - Алексея Иванюка.
Группа, в которой Иванюк шел ведомым замыкающей пары, возвращалась после выполнения задания. На его самолете что-то случилось с мотором, и он понемногу начал отставать. Здесь его и подстерег один из фашистских летчиков на реактивном самолете. На большой скорости он промчался позади группы и пущенной в общем-то наугад очередью из пушек попал в самолет Иванюка. Алексей был убит, видимо, сразу.
Еще одна утрата, понесенная полком... Во многом были виноваты в гибели молодого летчика и мы: те, кто был в группе с Алексеем, и я как командир полка, хотя и находился в это время в воздухе в другом районе, под Виттенбергом. Мы объясняли это себе тем, что давно не встречали сопротивления противника в воздухе, утратили бдительность в полете. Если бы все летчики группы ни на секунду, как это положено, не забывали об осмотрительности, они могли бы вовремя заметить реактивного хищника. Тем более что в полку недавно был случай, когда именно осмотрительность и мастерство определили победу нашего летчика, Гари Александровича Мерквиладзе, над таким же реактивным истребителем, действующим так же внезапно.
Мерквиладзе, несмотря на то что был занят поиском наземной цели, вовремя увидел приближающегося к нему противника. По скорости сближения Гари Александрович определил, что это именно реактивный самолет, не растерялся, спокойно и расчетливо выждал, когда противник подойдет к нему ближе, делая вид, что -не замечает его. За мгновение до того, как фашистский летчик открыл огонь, Гари бросил свой истребитель в сторону. Очередь прошла мимо. Следом за ней мимо проскочил и "мессер". На большой скорости он не мог повторить маневр нашего истребителя, уточнить прицеливание. Зато Мерквиладзе момент не упустил, он сразу же повернул истребитель влево, на линию пути вражеского самолета, точно рассчитал упреждение в открытии огня и нажал гашетку. Реактивный истребитель, прошитый мощной очередью "яка", задымив, пошел к земле.
В группе Алексея Иванюка забыли об осмотрительности. И уж совсем непростительным было оставить без внимания отставшего товарища. Случилось то, о чем мы беседовали с Иваном Федоровичем Кузьмичевым перед началом наступления: конец войны, и кажется, что меньше опасности, а значит, больше беспечности. Но война - до последнего выстрела война...
Вечером в полку было такое настроение, что невозможно описать двумя-тремя словами. Радостное предчувствие мира, сознание, что ты получил еще один шанс выжить в это страшное время (теперь об этом уже можно думать!) и невыразимая горечь потери боевого товарища. Его гибель как бы оттеняет, подчеркивает ощущение твоей собственной жизни. И от этого еще тяжелее становится мысль о том, что ему, Алексею Иванюку, этого чувства уже не изведать.
