Максим Гуреев - Альберт Эйнштейн. Теория всего
1936 г
Всеобщий язык науки
Первый шаг на пути к созданию языка заключался в выражении впечатлений от событий с помощью символов, звуков или каких-нибудь иных способов. Весьма вероятно, что столь примитивного уровня общения достигли, по крайней мере в известной степени, все животные, живущие сообществами. Более высокая ступень в общении достигается, когда вводят новые символы, уславливаются о том, что означают эти символы, и выражают отношение к событиям, обозначаемым ими. На этом этапе уже можно сообщать о более сложных последовательностях событий. Так рождается язык. Если язык должен служить всеобщему взаимопониманию, то те, кто им пользуется, должны придерживаться единых правил для символов, с одной стороны, и событий и связей между событиями – с другой. Проблема овладения этими правилами решается теми, кто говорит на одном языке, в основном чисто интуитивно в детстве. Когда же эти правила осмысливаются, возникает то, что называют грамматикой. На ранней стадии каждое отдельное слово языка может соответствовать впечатлениям. На более поздних стадиях такая прямая связь утрачивается, поскольку по крайней мере некоторые слова выражают впечатления только в комбинации с другими словами (например, слова «быть» или «вещь»). Теперь уже не отдельные слова ставятся в соответствие впечатлениям, а комбинации слов отвечают группам впечатлений. При этом язык становится отчасти независимым от первоначальных впечатлений и достигается его большая внутренняя связность и самостоятельность. Только на этом более высоком этапе развития, когда появляется достаточно много абстрактных понятий, язык становится инструментом мышления в подлинном смысле этого слова. Но именно здесь язык становится источником опасных ошибок и заблуждений. Все зависит от того, в какой мере слова и их комбинации соответствуют миру впечатлений. На чем же основана столь тесная связь между языком и мышлением? Разве нельзя мыслить, пользуясь не языком, а лишь понятиями и комбинациями понятий, для которых невозможно подобрать слова? Разве не случалось каждому из нас подыскивать слово уже после того, как он ясно осознал связь между предметами? Мы были бы склонны приписывать акту мышления полную независимость от языка, если бы индивидуум формировал или мог формировать свои представления, не общаясь с другими людьми посредством языка. И все же весьма вероятно, что мышление индивидуума, выросшего в подобных условиях, было бы очень ограниченным. Отсюда мы должны заключить, что умственное развитие индивидуума и в особенности характер формирования и комбинирования понятий в значительной мере связаны с языком. Следовательно, одинаковый язык означает одинаковое мышление. В этом смысле мышление и язык связаны друг с другом. Что же отличает язык науки от языка в обычном смысле? Как объяснить, что язык науки в целом понятен каждому? Наука стремится к предельной точности и ясности понятий, их взаимосвязи и соответствию чувственным данным. Рассмотрим в качестве примера язык эвклидовой геометрии и алгебры. Имеется небольшое число вводимых независимо понятий и символов, таких как число, прямая, точка, и фундаментальные правила комбинирования этих понятий. Вместе они образуют основу для построения или определения всех упорядоченных утверждений и других понятий. Связь между понятиями и утверждениями, с одной стороны, и данными чувственных ощущений – с другой, устанавливается путем операций счета и измерения, определенных с достаточной четкостью. Наднациональный характер научных понятий и научного языка обусловлен тем, что они были созданы лучшими умами всех времен и народов. В одиночестве (и тем не менее в совместном усилии, если рассматривать их конечную цель) они создали духовные орудия для технической революции, преобразившей за последнее столетие жизнь человечества. Созданная ими система понятий служила путеводной нитью в диком хаосе чувственных восприятий и научила нас извлекать общие истины из частных наблюдений. Какие надежды и страхи принесет человечеству научный метод? Не думаю, чтобы этот вопрос был поставлен правильно. То, что может сотворить какое-либо устройство в руках людей, зависит исключительно от характера тех целей, которые ставит перед собой человечество. Коль скоро эти цели намечены, научный метод указывает средства для достижения их. Указывать же эти цели научный метод не может. Научный метод сам по себе не мог бы ни к чему привести и даже вообще не мог бы появиться, не будь у человека страстного стремления к ясному пониманию. Я считаю, что наш век характеризуется развенчиванием целей и совершенствованием средств для их достижения. Если мы страстно стремимся к безопасности, благосостоянию и свободному развитию всех людей, то должны найтись и средства для достижения этого состояния. Если к этому стремится даже небольшая часть человечества, то время докажет правильность ее устремлений.
Даты жизни
1879
Альберт Эйнштейн родился 14 марта, в 11.30 утра, в Ульме, королевство Вюртемберг. Отец – Герман Эйнштейн, мать – Паулина Эйнштейн (урожденная Кох).
1881
18 ноября в семье появляется второй ребенок, сестра Эйнштейна, Мария, которую близкие родственники звали Майей.
1880
Переезд семьи в Мюнхен, где Герман Эйнштейн с братом основали электротехническую компанию Einstein & Cie.
1884
Начало обучения: частные уроки в рамках подготовки к школе. Первое «чудо»: показанный отцом компас поразил воображение мальчика.
1885
С 1 октября обучение в католической начальной школе в Мюнхене. Учится хорошо.
Знакомство с иудаизмом.
Учится играть на скрипке.
1889
Занятия с Максом Талмудом (впоследствии – Талмей), студентом-медиком еврейского происхождения: совместное чтение и обсуждение научных и философских трудов.
1891
Второе «чудо»: открытие геометрии в двенадцать лет.
С помощью учителя и раввина готовится к соблюдению заповедей, чтобы стать полноправным членом еврейской общины, или бар-мицва.
1892
Не становится бар-мицва, потому что ставит под сомнение прописные истины Торы.
1894
Переезд семьи в Италию – сначала в Милан, потом в Павию, а затем снова в Милан.
Альберт Эйнштейн остается у родственников в Мюнхене, чтобы окончить школу. В декабре покидает гимназию, не окончив ее, и едет к семье в Милан.
1895
В начале октября проваливает вступительные экзамены в цюрихский Политехникум (позднее – Швейцарское высшее техническое училище, ETH), а в конце октября начинает посещать школу в Арау, чтобы подготовиться к школьным выпускным экзаменам. Живет в семье одного из учителей – Йоста Винтелера. Пишет первую научную работу, оставшуюся неопубликованной.
