Полина Жеребцова - Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)
Поэтому мы поставили всюду железные решетки. Вбили в края балкона гвозди, чтобы те, кто полезет к нам, поранили руки… И еще я спрятала канат на балконе — чтоб самим можно было спуститься по нему — на случай, если ворвутся в дверь. Входная дверь слабая…
На помощь звать некого. Во дворе живут всего две чеченских семьи. Их близкие родственники и друзья расселились рядом, по целым чужим квартирам и частным домам. Мы одни…
Всем нравится наш старинный книжный шкаф, привезенный от бабушки, из города Ростова, после ее смерти. ("Джим Мульён" уже требовал его себе. Говорил: куплю или заберу так… Но мы не отдали.)
Приходят на него смотреть. «Гости» попутно заглядываются и на 2 коврика.
За девять дней нашего отсутствия и в момент «зачистки» их не украли.
Пятиметровый ковер вынесли, а эти, маленькие, остались.
Позднее вечером у себя дома обиженный за алебастр сосед в хорошем подпитии громко рассуждал, что я не мусульманка.
А мусульманин у меня один дед…
Только вчера самый последний кусок нашего хлеба я отдала его беременной жене. Больше у нас вообще не было ни денег, ни хлеба. Просто мама подсказала, что женщине в положении не в чем отказывать нельзя!
Здесь, в этой квартире, просторней, чем было у нас в одной комнате.
Мы хотим постепенно привести все в порядок, отмыть от копоти двух лет остаток своих вещей, затем переехать в район, где больше людей, где ближе городской транспорт.
Мечтаем переселиться туда, куда регулярно подвозят воду, работает канализация.
У нас рухнул подгнивший от сырости платяной шкаф.
Мы решили продать то, что осталось от него, отдельными досками. Будут деньги на продукты. Хоть бы дали 100 рублей!
Вся наша одежда уместилась в два пакета.
Я помню: до войны одежде было тесно в двух шифоньерах.
Стояли они рядом, как стенка.
Сверху на них мы поставили три полки с книгами, по всей длине. Несмотря на обилие мебели, мама всегда делала ремонт к новогоднему празднику.
В квартиру, под новые обои, покупались шторы. Обновлялась покраска.
Мы зачищали стеклом и покрывали лаком паркет! Было чисто. Красиво!
Вчера и сегодня я читала Мережковского. Потрясающе!
Особенно мне понравились две — «Тутанхамон на Крите», о жрице Дио, и «Юлиан отступник». Когда я прочла, как христиане разбили храм языческих богов и убили ребенка, я заплакала. Вообще плачу я редко. Юлиан дал обещание заботиться о ребенке умирающему старику, который не видел, что мальчик уже мертв. Я тоже знаю, чего стоит давать обещание умирающим. Мне понятна вера цезаря в языческих богов. Он просто увидел, каково новое «гуманное» движение.
Мы похоронили сегодня своего маленького кота.
Мир ему!
Он нашел и съел что-то несъедобное и сильно болел.
Людей честных, справедливых, смелых почти не осталось вокруг.
В скорбном хаосе, невежественном и злом.
Сегодня мимо наших окон все движутся какие-то венные колонны.
До встречи! Целую тебя, Дневник!
Люди из семьи Нуры убили нового кота Лины.
Зачем!?!
Вместе сплетничают против нас. Вместе воруют.
И одновременно ненавидят друг друга.
Мама права: жить в мире лжи и раздора — хуже, чем погибнуть от бомбы.
Будур
24 августа 2001 г
Я написала письмо одной маминой однокласснице из г. Ростова-на-Дону.
Ее зовут Наталья.
Не знаю, хватит ли смелости его отправить. Вообще я очень стесняюсь просить людей о помощи.
Вот оно:
«Это письмо из города Грозного.
Я — Полина, дочь Елены, вашей давней подруги и одноклассницы.
Пишу вам о нашем отчаянном положении.
Дом наш разбит. Бумаги на компенсацию (говорят, за квартиру она положена) не можем оформить — денег нет.
Скитаемся. У мамы был инфаркт. Я сама делаю ей уколы.
Имущество наше почти полностью украдено и уничтожено.
Я была ранена осенью 1999 года на рынке. Маме осколок достали сразу.
У меня были операции.
Гуманитарную помощь мы не получаем, так как не подходим по “категориям” нуждающихся в ней. Справки об инвалидности маме тоже не можем сделать, чтобы оформить пенсию по инвалидности. В войну часть документов пропала. Я закончила 9 классов. У меня всего три отметки "хорошо", остальные — "отлично"! Я продаю на рынке свои старые книжки, но это мало что дает. Со школы едой помогают учителя и директриса.
Самое главное было бы для нас выехать из Грозного с остатками вещей, так как отношение к людям с русскими фамилиями все более жестоко.
Что бы вы нам посоветовали?
Может быть, где-нибудь принимаются на работу люди из Чечни, и им предоставляется комната?
Ответьте нам, пожалуйста.
Грозный, главпочтамт, до востребования».
Вечер.
Подумала и поняла — не отправлю.
Никто не может мне помочь.
Никто.
П.
28 августа 2001 г
Наш новый сосед Джим Мульён (Адам) ежедневно пьет.
Вчера он устроил ночной концерт.
Громко орал (надеясь, что мы струсим), о том, что мы — русские твари и нас давно пора зарезать, а он — умеет! Явно присутствовало желание нахамить, испугать. Кричал, что мы б… Имелись в виду сплетни об Аладдине и Джинне, распространенные, скорее всего, Азой и ее подругой, известной всему району, — Линой.
Аладдин и Джинн… Редкие, лишенные пошлости люди.
Они никогда не подали бы им своей руки.
По стечению обстоятельств, родные Джинна, когда были беженцами, были соседями этим же Борзовым. Ежедневно угощали их молоком. Расстались друзьями!
И теперь их отношения полностью не прерваны…
Как же можно так?! Вот бы они послушали это!
Понятно: захотелось остатки вещей получить.
Пропить и проесть.
И при этом не искать долго и далеко…
Шкаф старинный 1924 года, два коврика — все даром.
Это нормально! Когда совести и веры в Бога нет!
Сосед кричал в ночи. Затем он устраивал актерскую паузу, с полной тишиной. Прислушивался, как мы?
Мы записали его голос на дедушкин «диктофон»…
Джим Мульён был в сильном опьянении, но он не поднимался, не стучал в нашу дверь.
Он брал на «понт».
Утром мы пошли к его маме и к его братьям.
Поклялись, что кроме одной пары носок, одного старого свитера и коричневого халата с отрезанными рукавами (видимо, на тряпки), мы никогда, ни у кого ничего не брали.
Да! Мы пользовались подушкой и одеялами, но оставили их в том месте, где жили и где спали. Домой «грязь» к себе не занесли!
Одежду, что нам «подарили» умышленно Аза и Лина, мы оставили в том доме, где временно жили. Повесили за хозяйский шкаф! Продукты — брали. Много. Питались! Но никогда не забирали все! Оставляли для других голодных людей.
