Венди Холден - Дети лагерей смерти. Рожденные выжить
Тела перезахоронили с подобающей церемонией, на могиле установили памятник, изображавший умирающего узника, повисшего на колючей проволоке. Скульптором выступил известный чешский художник Матейю, издержки оплатил сам город. В 1949 году люди отправляли письма в муниципалитет с просьбой о вкладе и говорили в нем такими словами: «Мы не знаем их имен, не знаем национальностей, но они погибли под жестоким нацистским каблуком, чтобы мы могли жить».
Визит Приски и Ханы снимали, их фотографии по сей день висят в местном музее и на специальной доске памяти на вокзале, где жил и работал господин Павличек. Позже Приска писала в город, чтобы еще раз отблагодарить его жителей: «Как тогда, так и сейчас я твердо уверена, что без мужества жителей западной Богемии нам бы не удалось выжить. Мы от всего сердца благодарим Горни-Бржизу… за прекрасное время, что провели там. Мы не забываем упоминать о героизме, который проявили местные жители, пока мы находились в заключении».
Приска возила Хану в Маутхаузен на экскурсию, организованную антифашистским движением. Девушка болезненно восприняла это угнетающее зрелище, в особенности фотографии убитых в газовых камерах за день до прибытия ее матери в лагерь. «Я очень тяжело переживала увиденное, а маме, казалось, было вполне сносно. Она болтала с людьми, рассказывала свои истории». Хана смогла вернуться в это место лишь 40 лет спустя, Приска же больше туда не приезжала.
В 1965 году Приска написала письмо жителям Фрайберга, которые приглашали ее в качестве гостя, чтобы почтить память женщин местного трудового лагеря. С благодарностью принимая «теплое приглашение» на мемориальную церемонию, она писала им: «Хана была самым красивым ребенком на свете… круглая головка, светлые волосы, голубые глаза, и все это я собирала в образах детей Фрайберга, которые встречались на нашем ежедневном пути на работы». Она говорила, что между 20-летней девушкой из Фрайберга и ее дочерью будет мало отличий – «в моей жизни она ближайшая подруга, любимая дочь и смысл моей жизни». Они посетили фабрику, но не стали заходить к мрачному мемориалу на городском кладбище с пометкой концлагеря Фрайберг и короткой подписью «Жертвам фашизма».
Кроме тридцати небольших шрамов, оставшихся после операции, которую ей делали в детстве, у Ханы не было серьезных проблем со здоровьем. Из-за клопов, которые преследовали ее в первые недели жизни, у нее развилась аллергическая реакция на укусы насекомых, но основным последствием стало пожизненное «патологическое отвращение» к звукам выстрелов и крикам, которые, как она понимает теперь, она слышала еще находясь в утробе матери. «Когда кто-то грубо начинает со мной говорить, сразу хочется убежать и спрятаться. Ведь и родилась я, прикрывая кулачками уши!»
Хане исполнилось 23 года, она вышла замуж и забеременела. В 1968 году она чувствовала зарождающуюся жизнь внутри себя и с опаской смотрела на студенческие протесты «Пражской весны», когда начали свергать коммунистическое правление. В августе 1968 года, когда Чехословакию наводнили 500 000 солдат Варшавского пакта для свержения правящей партии, она решила навсегда покинуть свою страну. «Из-за пережитого в детстве, как только я увидела танки и услышала выстрелы, то поняла, что не смогу родить ребенка в таких условиях». Она уехала в Израиль, где в декабре родила первого сына, Томаса. В 1972 году она получила степень кандидата наук в области органической химии и 11 лет спустя эмигрировала в страну своих освободителей. Она вышла замуж второй раз (снова за еврея), обзавелась внуками, Джеком и Сашей. Сейчас она живет с третьим мужем, 24-летним терапевтом-нефрологом Марком, неевреем. В данный момент оба они работают в фармацевтической промышленности в Сан-Франциско (Калифорния).
Главным страхом Приски на всю жизнь стали холод и голод. «Она проверяла холодильник и кухонные шкафчики, спрашивая: “Нам точно хватит? А вдруг еда кончится?” К счастью, дома было слишком мало места, чтобы бесконечно набивать шкафы едой». Приска всегда любила поспать: ее кровать и постельные принадлежности стали главным увлечением.
В последние годы жизни Приска говорила: «Я прожила прекрасную жизнь с ребенком… которого родила в концлагере… Моя дочь – настоящее сокровище… Я благодарю Господа, что он подарил мне такого чудесного ребенка, и желаю каждой матери питать такую же любовь к своему чаду, какую испытываю я. Она прекрасная мать и дочь. Обожает своего сына и невероятно добра к людям». Не теряя оптимизма и продолжая думать только о хорошем, Приска добавляет: «Я выжила. Мы выбрались. Я вернула ребенка домой, и это самое главное».
«Моя мать всегда была целеустремленной и сильной. В словацком языке ее любимым словом всегда было “presadit”, которое означает “двигаться вперед, действовать”. На протяжении всей жизни в лагерях она старалась действовать, и основной задачей было выжить самой и подарить жизнь мне», – говорит Хана.
В старости Приска начала страдать провалами в памяти, но жила достаточно долго, чтобы познакомиться и осыпать заботой своего внука Томми. По мере того, как ее состояние ухудшалось, она все чаще умоляла дочь: «Пожалуйста, прости меня», но Хана так никогда и не поняла, за что мать извиняется. Стало ясно, что ее голову заполнили воспоминания.
Сразу после своего 90-го дня рождения в августе 2006 года Приска Левенбейнова была передана в лечебный санаторий. Там за ней ухаживал личный лечащий врач, который каждый день сообщал Хане о состоянии здоровья матери. Три недели спустя Приску госпитализировали с обезвоживанием и прочими медицинским проблемами. Хана прилетела к матери из Калифорнии и находилась подле нее несколько недель, но должна была отправляться домой, где ее ждала работа. По возвращении в лечебницу, где она проспала около двух недель кряду, Приска тихо умерла во сне 12 октября 2006 года.
Женщина, потерявшая трех детей, мужа Тибора и практически всех родственников в годы войны, посвятила свою жизнь чудо-ребенку, рожденному на грязных досках на заводе СС во время воздушной бомбардировки. В 1996 году, за 10 лет до кончины своей матери, Хана передала расшитые фрайбергскими женщинами комбинезон и чепчик в Музей Холокоста Соединенных Штатов Америки в Вашингтоне. Ее мать хранила эти вещи более 50 лет.
Прах Приски был погребен на кладбище Slávičie údolie (дословн. Соловьиная Долина). Ее могила находится на тенистой аллее в километре от берега Дуная. Теперь она навсегда окружена красотой.
Рахель
Несмотря на данное отцу обещание отправиться домой в Польшу сразу после войны, сестры Абрамчик вынуждены были ждать выздоровления Салы, что отложило их путешествие до середины июня. «Когда стало ясно, что я иду на поправку, мы решили ехать, как только я смогу стоять на ногах», – вспоминает она.
