Бернард Хаттон - Секретная миссия Рудольфа Гесса. Закулисные игры мировых держав. 1941-1945
И это конечно же объясняется вовсе не тем, что этот вопрос, как бы парадоксально это ни звучало, не был продуман до конца или не было известно, кто виноват. Эти люди не были подвергнуты суду потому, что суверенность государств является основным организационным принципом межгосударственного порядка.
Поскольку хартия требует суда над военными преступниками, она закладывает основы совершенно нового права, если – соглашаясь с главным британским обвинителем – соотносить его с существующим международным правом. Это право, возникнув в Европе, распространилось в конце концов по всему миру и является по сути своей законом о координации действий суверенных государств. Соотнося правила, установленные хартией, с этим правом, мы должны признать, что правила хартии отрицают основу этого права, что они предугадывают появление новых законов, по которым будет жить мир в будущем. Они революционны. Возможно, они оправдают надежды и чаяния наций, и будущее будет за ними.
Юрист, а только в таком качестве я выступаю перед вами, должен просто согласиться, что эти правила новые, революционно новые. В законах, касающихся вопросов войны и мира между государствами, для них нет и не может быть места, поскольку это законы уголовного права, имеющие обратную силу.
В заключение я хочу сказать, что приговоры отдельным людям за нарушение мира между государствами станут совершенно новым явлением в вопросах права, революционно новыми. И поэтому не важно, с какой точки зрения рассматривать этот вопрос – с точки зрения британского или французского обвинителей.
Приговоры отдельным людям за нарушение мира между государствами предполагают другие законы, чем те, что были в силе, когда обвиняемые совершали действия, за которые мы их теперь судим.
Юридический вопрос о вине – а меня интересует только этот вопрос – поставлен, таким образом, во всей своей сложности, ибо никто из подзащитных не разделял ни одного из двух мнений об устройстве мира, на которых главные обвинители построили систему своих аргументов».
Мнение главных обвинителей стран-победительниц, высказанное на Нюрнбергском процессе, не стало принципом международного права. По единодушному мнению всех выдающихся знатоков этого права, в ту пору, когда началась война, не существовало ни единого принципа общего международного права, по которому можно было персонально наказывать, в рамках уголовного законодательства, министров, командующих вооруженными силами или промышленных магнатов за участие в подготовке захватнической войны или войны в нарушение международных договоров. Такого принципа нет и по сей день. После того как МВТ вынес свой приговор, Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций попытался объявить принципы, которым руководствовались страны-победительницы в Нюрнберге, частью общего международного права и ввести их в международный уголовный кодекс, что позволило бы объединить всех членов ООН в единую семью народов. Но эта попытка не имела успеха. Комитет ООН, созданный для кодификации, вынужден был вскоре прекратить свою работу, поскольку члены комитета, в особенности представители великих держав, не смогли прийти к общему мнению. Поэтому можно сделать вывод, что ни сейчас, ни в 1939 году не существовало законного принципа, по которому люди, участвовавшие в подготовке захватнической войны или войны в нарушение международных договоров, могли бы понести персональное наказание.
2. Согласно статье 5 параграфа 1а Конвенции по защите прав человека и его основных свобод, человека можно лишить свободы только в соответствии с процедурой, описанной в законе, и только после приговора, вынесенного компетентным судом. Этот юридический принцип конвенции тоже был нарушен в отношении бывшего рейхсминистра Рудольфа Гесса. Мы можем на какое-то время оставить в покое вопрос, можно ли вывести возражения против компетентности Международного военного трибунала из одного только факта, что судьи были назначены государствами, воевавшими против Германии во Второй мировой войне. На этом суде наибольшее сомнение вызывают составитель конституции трибунала и правил уголовного законодательства, обвинитель и судьи от одной из стран-участниц. В вышеупомянутом обращении от 19 ноября 1945 года Всеобщий совет защитников указал на юридические возражения, проистекающие из этого факта, и потребовал, чтобы в состав суда вошли юристы из нейтральных стран, которым должны были помогать представители всех участвовавших в войне государств. МВТ не был «компетентным судом» в том смысле, как это указано в Конвенции по защите прав человека и основных свобод, потому что защита в ходе судебной процедуры не смогла доказать, что по крайней мере одна из сторон, подписавших Лондонское соглашение от 8 августа 1945 года, а именно Союз Советских Социалистических Республик, не только является автором конституции трибунала и правил уголовного закона, но и сама принимала участие в действиях, подпадающих под пункты один и два обвинения.
Во время суда стало возможным доказать, что правительства рейха и Советского Союза совместно спланировали нападение на Польшу, подготовили и осуществили его. 23 августа 1939 года министр иностранных дел Германии и министр иностранных дел СССР подписали в Москве в дополнение к Пакту о ненападении секретный протокол, в котором говорилось:
«По случаю заключения Пакта о ненападении между правительством Германского рейха и правительством Союза Советских Социалистических Республик нижеподписавшиеся полномочные представители обеих сторон в ходе строго конфиденциальных бесед обсудили вопрос о границе соответствующих сфер их влияния в Восточной Европе.
Эти беседы привели к следующим заключениям:
1. В случае территориальных и политических преобразований в зоне государств Прибалтики (Финляндия, Эстония, Латвия и Литве) северная граница Литвы будет представлять собой границу сфер влияния Германии и СССР. В этой связи обе стороны признают интересы Литвы в области Вильно.
2. В случае территориальных и политических преобразований в районах, принадлежащих Польскому государству, граница сфер влияния Германии и СССР должна проходить примерно по линии рек Нарев, Висла и Сан.
Вопрос о том, будет ли желательно для интересов обеих сторон сохранить существование независимого Польского государства, а также о том, каковы будут границы этого государства, может быть решен с определенностью только в ходе дальнейшего политического развития.
Во всяком случае, оба правительства решат этот вопрос с помощью дружественного соглашения.
3. Что касается Юго-Восточной Европы, то советская сторона обращает внимание на свои интересы в Бессарабии. Немецкая сторона заявляет о полном отсутствии своих интересов в этом регионе.
