Иван Киреевский - Том 3. Письма и дневники
15 сентября
Письмо к Васе.
Свербеев.
Несвицкая.
Vinet.
16 сентября
Доверенность.
Вечер у Жуковской. Замечательный альбом венских живописцев. «История Церкви Ветхозаветной и Новозаветной в 12 картинах» живописца <неразб.>.
1-я. Пресвятая Троица. Каждое из Божественных лиц изображено в виде человека на верхней половине листа. На нижней же половине под каждым лицом — Ему особенно приписываемые действия Божества. Под изображением Бога Отца — сотворение мира, то есть первая чета людей перед деревом добра и зла, говорящая с змием. Под изображением Бога Сына — Распятие. Под изображением Духа Святого — сошествие языков. Дух Святой изображен в виде мужа сидящего. Вокруг главы его сияние из огненных языков. Мантия застегивается изображением голубя. Самая неудачная из всех картин.
2-я. Патриархи: Адам и Ева, Енох, Ной, Мелхиседек, Авраам, Исаак и Иаков. Все идут одни за другим. Ева обращается назад, назади видит вдали за собою грядущего Искупителя.
3-я. Иосиф, Аарон, Моисей, Иисус Навин, Гедеон, Самсон, Самуил.
4-я. Пророки. Особенно замечательно лицо Исайи.
5-я. Сивиллы, пророчившие об Искупителе. Лица странные, безобразно вдохновенные.
6-я. Благовещение.
7-я. Час рождения Искупителя: ангел возвещает пастухам: Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человецех благоволение[280]. Ангел в виде юноши. Небеса исполнены ангельских ликов, едва заметных, как бы облака.
8-я. Следы действий Спасителя на современную Ему историю: волхвы с звездою; Иоанн Креститель, вифлеемские младенцы, распятие.
9-я. Апостолы.
10-я. Святая церковь в виде колесницы, на которой сидит Господь Иисус Христос с крестом в руках, и перед Ним, сложив руки с благоговением, Пресвятая Дева. Колесницу везут четыре животные, виденные Иезекиилем. Колеса поворачивают четыре учителя латинской церкви: Иероним, папа Григорий, Амвросий и Августин.
11-я. Святые жены всех веков христианства.
12-я. Святые мужи также всех веков. В этих картинах много искусства, много религиозного чувства, много поэзии, но также много ложного понимания, принятого от латинского иноучения.
13-я картина не принадлежит к кругу этих двенадцати, хотя тоже религиозного содержания. Эта картина, на мое чувство, лучшая тех всех. Она выражает псалом: На реках вавилонских[281]. На лицах жидов глубокое горе, горькое горе и живая, неумирающая память о погибшем Иерусалиме. Они не грустны, они озлоблены на дне сердца при наружном спокойствии.
17 сентября
Корректура 2-го листа Максима.
Сербский монах.
Гражданская палата и Губернское правление.
Оттуда пришел пешком.
После обеда опять корректура.
Vinet.
18 сентября
Встал в 7 часов, чтобы быть у секретаря.
Потом у маменьки.
Потом пешком в Гражданскую палату и домой.
Корректура Исаака Сирина.
Немного заснул до обеда.
Сербский монах, будущий епископ.
После обеда корректура Максима.
Ваня Кошелев.
Жалкий упадок университета.
19 сентября
Кончил Vinet и начал делать выписки.
Был у всенощной.
20 сентября
Был у обедни.
Жуковские у нас.
Кошелева.
21 сентября
Был в Гражданской палате.
22 сентября
Был у Потулова.
Оттуда в университет.
Видел <неразб.> и Похвиснева.
23 сентября
Иван Аксаков.
24 сентября
Писал в деревню.
25 сентября
Был у обедни.
26 сентября
Письмо к Кошелеву.
27 сентября
Жуковская у нас.
28 сентября
Письмо к Кошелеву.
29 сентября
Письмо к Кошелеву.
30 сентября
Гулял с Сережей.
Был у Жуковских с Сашенькой[282]. Дюссельдорфский альбом. «Смерть Колумба», одно из тех произведений искусства, которые произвели на меня самое сильное впечатление. Я думаю, что никогда не забуду эту картину — и дай Боже мне никогда не забыть ее! Сколько говорит душе эта ясно выраженная минута разлуки с земною <?>, это глубокое сознание предстоящего перехода в вечность, это отплытие корабля в другой, неизвестный, свет. С подобным же чувством отправлялся Колумб в неизвестную Америку, с каким теперь готовится отправиться в другой, неизвестный мир. Его руки прижимают к груди спасительный якорь, святой крест, его надежду всей жизни. Голова наклонилась, мысль исчезает в недосягаемой глубине, глаза не видят тюрьмы, в которой он заперт, не замечают окружающих его: он весь углубился и бесконечность. Ясно, чувствительно, несомненно, что эта минута столько же кончает жизнь, сколько и начинает жизнь новую.
1 октября
Четверток
Провел вечер с Филипповым. Рассказ об отце Матвее[283], и его необыкновенном даре слова, и его прекрасной, удивительной христианской деятельности и сельской жизни.
2 октября
Письмо к Кошелеву.
Был у маменьки.
Брат Петр.
Жизнь А. Ф. М.[284] в Карамзине. Его слова о пастырях-наемниках[285] у Карамзина нет. Иван Грозный был склонен к принятию Аугсбургского исповедания[286].
3 октября
Письмо к Кошелеву.
Был у всенощной.
Как бы желал я удержать постоянно в памяти моей те мысли и слова, которые берегут сердце на пути правды[287], ибо это самое правильное выражение. Сердце беспрестанно стремится, беспрестанно идет, но путь может быть непорочный, законный или лукавый, беззаконный. Если бы я мог всегда помнить, что Всемогущий Господь постоянно Сам меня окружает всеми событиями жизни моей; что то, что мне пусто, и тяжело, и дурно, есть самое лучшее для того состояния, в которое я поставил свою душу; что если я буду желать выйти из этого состояния каким-нибудь путем, несогласным с волею Божиею, то могу только прийти в еще худшее; что надобно твердо, незыблемо, несокрушимо, алмазно-твердо поставить себе границы не только в делах, но в самых незаметных пожеланиях, боясь, как огня, как бесчестия, самого незаметного лукавства в самой мимолетной мечте. Господи! Дай мне силы и постоянное желание быть истинным во всех изгибах моего ума и сердца!
