Иван Кожедуб - Неизвестный Кожедуб
Вблизи линии фронта таких аэродромов, как наш, три. Врагу это, конечно, не по вкусу. Прошло двадцать долгих минут, а немцы все не уходят Как это мы не успели их отогнать! В следующий раз будем умнее, на войне учат и учатся!
Наконец все стихло. Вылезаю из ямки. Со всех сторон сбегаются летчики. Все в порядке, машины целы и невредимы. Лес спас самолеты.
Подхожу к Чупикову. Он мрачен.
— Ничего, товарищ командир, злее будем… Геройски вел себя во время налета Давид Хайт.
Он увидел, что техник, побежавший к щели, упал — его ранило осколком. Хайт бросился к нему на помощь, сорвал с себя рубашку, разодрал ее, перевязал техника и вынес в лес. В хрупком подростке проявилась огромная сила.
Вечером командир полка собрал нас на аэродроме. Объявил комсомольцу Хаиту благодарность. Давид награжден медалью «За боевые заслуги».
С этого же дня мы начали активные действия. Вылетали «по-зрячему», увидев противника с аэродрома. Результаты сказывались: немцы опасались залетать к нашим переправам на Одере.
Противник отказался от использования «Ю-87» на этом участке фронта. Он предпочитал действовать большими группами «фоккеров»: сбросив бомбы, они становились истребителями, выполняя, таким образом, роль и штурмовиков и истребителей.
Шло расширение и укрепление плацдарма, захваченного советскими войсками на западном берегу Одера. Река в этом месте широка и глубока, к тому же начался ледоход. Но ничто не могло остановить наступательный порыв советских войск.
26. Пятидесятый сбитый10 февраля 1945 года мы возвращались с «охоты» без добычи. Я расстроен, однако опыт научил меня не терять надежды до тех пор, пока не приземлюсь.
Подлетая к аэродрому, я услышал по радио свои позывные. Командир полка сообщил: над аэродромом два самолета противника. Оглянулся и увидел два новых, блестящих «фокке-вульфа». С ходу зашел одному в хвост. «Ну, — думаю, — тебе не уйти!» Второй поспешил скрыться в облаках. Медлить нельзя. Открыл огонь. На вражеском самолете, очевидно, загорелось масло — он с белым «шлейфом» пошел к земле. Но немец снова стал набирать высоту — он, видимо, рассчитывал дотянуть до своей территории. Линия фронта близко. Тогда я второй очередью зажег мотор «фоккера». Немец выбросился с парашютом и, опустившись в нескольких метрах от нашего аэродрома, попытался убежать в лес. Но это ему не удалось.
На аэродроме первым ко мне подбежал Куманичкин:
— Здорово ты действуешь! Фрицы прямо к нам на аэродром с воздуха падают, как говорится — «с доставкой на дом» бьешь!
Немецкого летчика привели на КП. Начали допрашивать. Он оказался сыном какого-то барона. Немец летал на модернизованном «фокке-вульфе» с мотором водяного охлаждения. Подлетая к нашему аэродрому, он был уверен, что безнаказанно собьет наш самолет и уйдет. Рассказывая все это, немец дрожал, заискивающе поглядывал на меня и вдруг с ужимкой протянул мне руку. Я почувствовал такое отвращение, что повернулся к нему спиной и ушел.
Его «фокке-вульф» был пятидесятый сбитый мною самолет.
27. Враг пытается обстрелять наш аэродромПродолжаем полеты на «охоту» в район Берлина. Всеми владеет одно горячее желание, одна мысль: скорее разгромить врага в его же логове!
Над Берлином, над его дальними подступами все время висят вражеские истребители. Издали сверху видны очертания огромного города. Вспоминаю все, что читал о нем, вспоминаю рассказы летчиков в Познани. Вот он, город, в котором рождались фашистские планы порабощения нашей страны, вот оно, логово врага!
Немцы цеплялись за малейшую возможность спастись от окончательного краха.
Несколько дней вражеская артиллерия вела лихорадочный обстрел нашего аэродрома. Мы предприняли меры предосторожности. И хотя вокруг рвались снаряды, боевая работа не прекращалась. Беспорядочный обстрел не оказал на нас морального воздействия, не принес и материального ущерба. Но, конечно, он был нам неприятен.
Куманичкин, прилетая с задания, раздраженно говорил:
— Опять тявкают! Долго они, интересно, будут упражняться? Вот бы слетать туда!..
Вражеский обстрел необходимо было прекратить. По-видимому, в лесу прячется фашистский корректировщик, а может быть, и целая группа немцев. Надо было прочесать лес. Для этого была выделена специальная группа. Хаита, знавшего немецкий язык, назначили переводчиком. Предположение оправдалось: был взят в плен немец, корректировавший огонь фашистской артиллерии. Обстрел сразу же прекратился.
Такие рейды потом повторялись несколько раз, и Давид их очень любил.
Хайт возвращался из очередной «операции» возбужденный, подробно рассказывал о том, как их группа действовала в лесу в поисках диверсантов.
— Молодец, Давид! — говорил я. — Боевой ты у нас хлопец!
28. Шестерка против тридцатиВ небе над Одером завязалась с немцами борьба за преимущество в высоте. Недаром летчики говорят: хозяин высоты — хозяин боя. Немцы во время боев над Одером поднимались на четыре-пять тысяч метров, мы — на пять-шесть тысяч.
Противник решил перехитрить нас: вражеские самолеты изменили обычное время прихода к району боевых действий. Они стали прилетать не утром, а под вечер, маскируясь солнцем, но это не помогло им, уловка фашистов была разгадана. Мы тоже начали вылетать на «охоту» под вечер. Залетали далеко к ним в тыл, пользуясь дымкой, и «прочесывали» пространство.
Активные действия нашей авиации заставили немцев летать большими группами. Они шли на все: как говорят, «утопающий хватается за соломинку». Надеясь понести меньшие потери, они даже пытались использовать неблагоприятные метеорологические условия. Но и эти их приемы ничего им не дали: мы ответили искусным применением бреющего полета и неизменно выигрывали бой.
12 февраля в паре с летчиком Громаковским я вылетел в район нашего плацдарма на западном берегу Одера. Плацдарм, занятый советскими войсками на Берлинском направлении, был у немцев бельмом на глазу. Они пытались наносить по нему массированные удары с воздуха. Тактику они избрали «воровскую» — старались напасть внезапно, бомбардировать, выскакивая из облаков в просветы и уходя обратно в облака. Но эту хитрость мы уже, повторяю, знали.
С нами в воздух поднялись Куманичкин в паре с Крамаренко и Орлов с ведомым Стеценко. Погода стояла плохая, лишь в просветах виднелось ясное синее небо. Каждая пара искала врага в разных районах, поддерживая связь по радио. На земле было условлено передавать друг другу о том, где и кто увидит противника. Я, как всегда в таких метеорологических условиях, применил бреющий полет.
