Борис Костин - Скобелев
– Все на свете – ложь! Даже слава...
Никогда еще он не чувствовал себя таким одиноким, как в этот день. М. Филиппов сообщает: «Утром 25-го Скобелев дал знать Аксакову, что будет у него завтра, однако зашел к нему сегодня и принес связку бумаг, сказав при этом: „В последнее время я стал подозрительным“. По свидетельству Ж. Адам, расстался Скобелев с Аксаковым в 11 часов вечера 24 июня, сказав другу: „Я всюду вижу грозу“. Затем, остановившись в гостинице „Дюссо“, он написал записку Вас. И. Немировичу-Данченко с приглашением на завтрашний обед (то есть 26 июня).
В полдень Скобелева видели в «Эрмитаже». Генерал сидел за столом один, был задумчив. Одиночество к вечеру навалилось тоской. В надежде, что хороший ужин, веселое застолье в компании встряхнут его, Скобелев направляется в Столешников переулок, в ресторацию «Англия». Кутеж был в разгаре, когда из соседнего кабинета к Скобелеву вышел мужчина и предложил выпить бокал шампанского. Скобелев не отказался, поскольку из кабинета доносились здравицы в его честь. Как ни старался Скобелев, веселье не приходило. Даже очарование известной всей Москве кокотки Ванды не избавило от хандры. Не прошла она и в роскошном номере, где продолжался ужин. Каково же было удивление дворника, когда поздно ночью он услышал пронзительный крик, а затем увидел неряшливо одетую, испуганную и зареванную Ванду.
– У меня в номере умер офицер, – дрожащим голосом сказала она.
Дворник послал за полицией. Скобелев был опознан, а затем его тело перенесли в гостиницу «Дюссо». Подозрение о причастности Ванды к смерти Скобелева полиция отвергла, однако за ней прочно укрепилось прозвище «могила Скобелева».
Цензура беспощадно вычеркивала из газет любые, даже косвенные сведения о кончине Скобелева, предоставив российскому обществу строить всевозможные догадки. Одну из них пытался обосновать Вас. И. Немирович-Данченко, ссылаясь на рассказ самого Михаила Дмитриевича. В уже упоминавшемся разговоре с военным министром Скобелев в крайне резкой форме сказал: «...Если бы я имел хоть одного офицера в моем корпусе, который бы состоял членом тайного общества, то я его тотчас удалил бы со службы. Мы все приняли присягу на верность государю и поэтому нет надобности вступать в тайное общество, в охрану».
Предположительно, что незадолго до этого разговора кто-то из высших распорядителей «Священной дружины»54 пытался втянуть Скобелева в организацию. Однако, судя по приведенным выше словам, отношение Скобелева к «Священной дружине» было крайне отрицательно. Все это позволило Немировичу-Данченко сделать вывод, что убийство «белого генерала» свершилось «без ведома царя одним из великих князей и Шуваловым, которые считали этого будущего Суворова опасным для российского самодержавия».
Многие годы спустя, когда страсти вокруг внезапной смерти Скобелева улеглись, Ф. Дюбок, доживавший свои дни в Париже, более подробно осветил тайну. В письме в редакцию журнала «Голос минувшего» он сообщал: «Совершившееся в великие дни русской революции, в марте 1917 г. падение дома Романовых невольно заставляет вспомнить об одной попытке свержения этой династии в царствование Александра III – о замысле „белого генерала“. Вот что я слышал из уст незабвенного председателя 1-й Государственной думы Сергея Андреевича Муромцева.
Правительство Александра III, уверившись в том, что М. Д. Скобелев замышляет сделать переворот и свергнуть династию Романовых, учредила под председательством великого князя Владимира Александровича особый негласный суд из сорока лиц. Этот суд «сорока» большинством тридцати трех голосов приговорил «белого генерала» к смертной казни и поручил полицейскому офицеру привести приговор в исполнение. Палач блестяще справился со своей задачей, за что получил следующий чин и большое денежное вознаграждение». По версии Ф. Дюбока, в отдельном кабинете под видом купцов кутили сыщики, а в шампанское была всыпана отрава.
Ж. Адам, задав вопрос: «Какая держава имела интерес в исчезновении героя Плевны и Геок-Тепе?», – прозрачно намекает, что к смерти Скобелева имело прямое отношение всемирное масонство. Доказательств, увы, писательница не приводит.
Как бы то ни было, предчувствие фатального исхода постоянно присутствовало в последних высказываниях Скобелева. Не обошлось без таковых и в день отъезда из Спасского. После панихиды по генералу К. П. Кауфману Михаил Дмитриевич сказал священнику местной церкви: «Каждый день моей жизни – отсрочка, данная мне судьбой... Ведь вы знаете, что я не боюсь смерти. Ну так я вам скажу: судьба или люди скоро подстерегут меня». К сожалению, это горькое предсказание сбылось.
После смерти «белого генерала» прошел слух, что из Спасского в числе прочих документов исчез план войны с Германией, якобы разработанный Скобелевым. Бумаги, переданные им Аксакову, полиция изъяла, как и многое из того, что бережно хранил Иван Сергеевич в своем домашнем архиве.
Смерть Скобелева потрясла Москву. Она будто замерла, а потом разразилась всеобщей скорбью и плачем.
Александр III направил Надежде Дмитриевне письмо: «Страшно поражен и огорчен внезапной смертью вашего брата. Потеря для русской армии труднозаменимая и, конечно, всеми истинно военными сильно оплакиваемая. Грустно, очень грустно терять столь полезных и преданных своему делу деятелей». В искренности этих слов трудно усомниться.
Болгария погрузилась в траур. Умер национальный герой, столько сделавший во имя братской дружбы русского и болгарского народов. Позже появятся бульвары, улицы, сады и музеи, носящие имя Скобелева. Они и поныне – свидетели всеобщей любви к «белому генералу».
...Гроб с телом Скобелева стоял в отеле «Дюссо», а затем был перенесен в церковь Трех Святителей у Красных ворот, заложенную Иваном Никитичем. Не слышны в шумном центре крики извозчиков, не видно толкотни. Люди стоят по сторонам улиц, ведущих к церкви. Многие наблюдали скорбную церемонию в открытых окнах, на крышах домов. Черные крестьянские куртки и нарядные женские платья, порыжевшие рубахи рабочих и костыли инвалидов, парадные военные мундиры. Лица... Разные... Но на всех – скорбь, у многих на глазах слезы.
Чувства россиян очень точно выразил Я. Полонский:
Зачем толпой стоит народ?
Чего в безмолвии он ждет?
В чем горе, в чем недоуменье?
Не крепость пала, не сраженье
Проиграно, – пал Скобелев! не стало
Той силы, что была страшней
Врагу десятка крепостей...
Той силы, что богатырей
Нам сказочных напоминала.
Между тем стали известны результаты вскрытия тела Скобелева, которое производил прозектор Московского университета Нейдинг, констатировавший паралич сердца и легких. Но все же версия об отравлении Скобелева существовала еще долго.
